1.
Женя был очень мил. К тому же оказалось, что он тоже учился раньше в институте, только не в педагогическом, а строительном. Сейчас находился в академотпуске и подрабатывал экспедитором в издательстве "Сибирский полиграфист". Совпадение было еще и в том, что Ира находилась в аналогичном положении. Она оставила учебу, потому что Борька оказался негодяем. Он бросил ее, а она – институт, так как думать в тот момент о зачетах и экзаменах была не в состоянии. Конечно, эту трогательную историю она могла доверить только близкой подруге, а не молодому спортивному парню с темными южными глазами и обаятельной улыбкой. Да он и не расспрашивал.
Ирина временно устроилась работать в газетный киоск у автовокзала. Женя приезжал на грузовике с шофером, сгружал по фактуре газетные пачки, они перебрасывались несколькими фразами и он ехал дальше. Сначала это были обычные фразы, которые он, наверное, повторял за смену не меньше десятка раз, потом Ира почувствовала, что тон разговоров стал другим. Женя перестал использовать штампы (она, как бывшая студентка факультета филологии, это сразу отметила), а белозубая улыбка появлялась, как только Женя ее замечал. Наконец он пригласил ее в кино, после сеанса они целовались в подъезде. Складывалось все просто замечательно.
Как-то Женя сказал:
– Лучшее кино – это вино, – и пригласил ее вечером пойти в ресторан "Дружба". Там у него работал институтский приятель, который решил, что диплом инженера его не прокормит. Звали приятеля Сережа. Его репутация официанта строилась не на кристальной честности (знакомых он по привычке обсчитывал как чужих), а на заботе о том, чтобы его клиенты кушали только свежую и, по возможности, вкусную еду. За это и чаевых не жалко, даже взятых без спроса.
Евгений заехал за Ирой домой на такси, предусмотрительно дав ей на сборы два часа. Она не заставила себя ждать. Девушка успела переодеться и сделать макияж, благодаря тому, что жила рядом с работой, на улице Фабричной.
Сережа был предупрежден, и накрытый столик уже ждал их. Женя предпочел устроится в углу, подальше от эстрады и мощных колонок. Почему-то общепитовцы никак не поймут, что в ресторан люди идут не музыкантов слушать, а выпить, закусить и поговорить. Сережа профессиональным жестом обернул горлышко шампанского салфеткой, негромко хлопнул пробкой, разлил вино и вернул бутылку в ведерко – на лед.
– Как в кино, блин, – заметил какой-то парниша за соседним столиком. – Я, Вань, такую же хочу.
Пара его приятелей с готовностью рассмеялись.
– Приятного аппетита, – сказал Сережа и удалился.
– За что выпьем? – спросила Ирина, поднимая бокал.
– Конечно за нас, за нашу встречу.
Они чокнулись.
Женя сразу принялся за мясное ассорти. Кушал он с аппетитом, но не торопясь, не хватая кусок за куском. Заметив Ирин взгляд, он улыбнулся.
– Я что-то проголодался, сегодня не удалось толком пообедать.
– Ты не смущайся, ешь, – сказала девушка. – А мне нравится смотреть.
Тихо появившийся рядом Сережа принес салаты и снова налил вина. На соседний столик тоже подали шампанское.
Евгений отсалютовал своим бокалом. Ирина ответила и пригубила, а он рассмеялся.
– Что такое?
– Ничего, я сначала выпью.
Но когда кавалер поставил бокал, Ирина повторила вопрос.
– Просто я вдруг вспомнил, как то, что в данный момент является средством коммуникации, полгода назад оказалось поводом для прямо противоположного.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла девушка.
– Меня выгнали из института за пьянку.
– Не может быть!.. Хотя "за аморалку" мне бы совсем не понравилось.
– Дурацкая история, – махнул вилкой Женя, – просто не повезло.
– Расскажи.
– Пошли мы как-то в общагу справлять традиционный день рождения однокашника Шуры Чижика. На улице дождь шел, холодно. Посидели, выпили хорошо. А у мужиков в общаге сама представляешь, как с закуской. Хоть головой соседа занюхивай. Или "курятиной". А тут на грех кремень из зажигалки вылетел. Спичек нет. Взял я сигарету и вышел в коридор прикурить. В одну дверь толкнулся – никого, в другую – то же. Третья заперта, но слышу какие-то голоса словно радио или телевизор бубнит. Я давай громче стучать, откройте, ору, мне прикурить только. Дверь-то фанерная, раздолбанная, когда ее отперли, она уже на одной петле висела. Я вваливаюсь и вижу картину: в углу, действительно, работает телевизор, вокруг сидит куча жлобов и у каждого на руке красная повязка. "Вы с похорон, что ли? – спрашиваю я от удивления. – Спички на кладбище не отсырели?"
Женя отхлебнул вина и, закуривая, выдержал эффектную паузу.
– Спьяну я не разглядел, что повязки без траурной каймы. "Мы, говорят, народные дружинники, а здесь – опорный пункт. Не по глазам, что ли, придурок?" "Вы бы хоть табличку повесили, а то по запаху вас сразу не различишь, козлы!" Вызвали они, естественно, ментовку, те еще пару наших зацепом прихватили и тут же протокол составили. Вот и все. Случай.
– А ты бы сказал, что день рождения у вас был, – предложила Ирина.
– Был, но традиционный – ежемесячный. Чижик говорил, что солнечный календарь не признает, пользовался лунным. Так что, кажется, отмечали мы тогда Шурин юбилей – 250–летие.
