Выборочные отрывки
***
Я приехал в Девоншир в конце октября, теплая южная осень встретила меня уже поблекшей зеленью и сырыми ветрами. По дороге к Гримпену я насмотрелся на взгорья, поросшие вереском, на мхи, хвощи и папоротники, на болота, леса и знаменитые древние дольмены. Честно говоря, я ожидал увидеть более мрачную картину. Осенний Девоншир поразил меня живописными пейзажами. С первого взгляда я влюбился эту пасторальную безмятежность и рыжих коров на зеленых лугах.
От плана поселиться в гримпенской гостинице я отказался сразу же, как только узнал, что Меррипит-хаус пустует и сдается. Мне повезло, лучшей штаб-квартиры и не придумаешь. Какая удача – сходу угодить в самое сердце трагедии, поселиться в преступном гнезде.
Около получаса езды в повозке – и мы на месте. Я стоял перед невзрачным домом, казавшимся обиженным и покинутым. Унылые серые стены украшал зеленый плющ, жизнерадостно карабкающийся по выбоинам и трещинам. Низкорослый чахлый фруктовый сад не оживлял пейзаж, а скорее подчеркивал убожество местности.
Нас было двое, я и мой камердинер Хьюз, расторопный невозмутимый малый, отставной сержант королевской пехоты. Позвенев ключами, он отпер двери и под скрип несмазанных петель я вошел в обитель зла и печали. Внутри все оказалось не так уж плохо, в комнатах сохранились остатки уюта и семейного тепла. Резной буфет, изящное бюро, лампа с замысловатым абажуром, гравюры на стенах, вышитые подушки на диване и в креслах. Чувствовалось, что к обустройству интерьера приложилась женская рука. Обжитое и брошенное гнездышко.
Вид из окна был великолепен – бескрайние болота, серые валуны, лужи и кочки среди холмов до самого горизонта. Я потрудился поинтересоваться мнением моего угрюмого спутника:
– Как вам здесь нравится, Хьюз?
– Дом, как дом. Если бы не болота…
– Ну, не знаю, старина. Я доволен. Растопите камин, сварите кофе покрепче. Запасемся свечами и будем ждать.
Последнюю фразу я произнес почти шепотом, себе под нос, но Хьюз расслышал.
– Чего ждать, сэр?
– А вот увидите. Хотя, может, лучше было бы и ничего так и не дождаться.
– Неприятностей ждете?
– Все может быть, Хьюз. Все, что угодно.
Я поднялся на второй этаж и из трех спален выбрал ту, что выходила окнами на болота. Голубые в полоску обои, светлая мебель, печь в белом кафеле – вполне уютно. Мой револьвер из внутреннего кармана пиджака перекочевал в ящик прикроватной тумбочки. Я присел на подоконник и полюбовался болотным пейзажем – застывшим и пустынным. Заросли тростника, ярко-зеленые пятна ряски, холм, вздымающийся у горизонта, и тишина, зависшая над этой загадочной красотой. Вот здесь все и случилось. И совсем недавно. В этом доме, на этих болотах… Я в логове зверя. Кто б мог подумать, среди такого покоя… Зло не ушло из этих мест, он притаилось, спряталось и выжидает… Еще немного и я начну писать стихи.
Внизу, на первом этаже, грохнуло. Хьюз что-то уронил. Я отошел от окна, вынул из саквояжа томик в красной обложке с золотым тиснением, новый, но уже основательно зачитанный, и пристроил его на комоде.
Первый визит я нанес доктору Мортимеру. Его дом нетрудно было найти, он выделялся презентабельным видом на фоне неказистых построек Гримпена. Тихий сонный городок… Точней, деревня. Точнее так, наполовину город, наполовину деревня. Большая часть домов размещена вдоль центральной улицы, от которой разбегаются узкие кривые улочки.
Поднявшись по массивной лестнице, я позвонил в дверь и почувствовал, как екнуло мое сердце, словно отзываясь на перелив колокольчика. Все, я вступаю в игру, ни шагу назад, дело начато.
Доктор Мортимер оказался еще совсем молодым человеком, худым, высоким и сутулым. Его серые близко посаженные глаза глядели на меня сквозь стекла очков с явной симпатией.
– Томас Гейт, – повторил он мое имя, с улыбкой растягивая гласные и пожимая мне руку. – Так это вы поселились в Меррипит-хаусе? Экстравагантный поступок. Как вам там?
– Вполне уютно внутри и достаточно мрачно снаружи, в общем, мне нравится.
– Вы любитель острых ощущений?
– Не знаю, еще не понял.
– Что ж, я рад знакомству. Места у нас тихие, я бы даже сказал, глухие. Наше общество немногочисленно, каждый образованный человек на счету.
– Ну, собственно, вот на такой радушный прием я и рассчитывал, доктор. Я человек простой, покладистый и не люблю доставлять людям неприятности.
– Ну что ж, посмотрим, – усмехнулся Мортимер. – Это мы позже поймем, насколько в данную минуту вы были со мной искренны.
Мне казалось, что жилище врача должно источать запах лекарств, как больничная смотровая, однако в гостиной у Мортимера пахло лавандой. Я оказался в большой светлой комнате – на стенах свежий голубые обои и солнечные пейзажи в изящных рамках. Полки украшены вышитыми салфетками и фарфоровыми статуэтками. На тумбе у окна ваза с белыми хризантемами.
Доктор усадил меня за стол, его жена, болезненно бледная, но миловидная женщина с добрыми глазами и детской улыбкой, подала чай. Пар поплыл над тонкими фарфоровыми стенками чашки, звякнула серебряная ложка, капля молока сорвалась с позолоченного носика молочника. Сделав глоток, Мортимер посмотрел на меня с таким любопытством, что я понял – пора рассказать о себе, доктор хочет меня препарировать.
