1. Пролог
— Что скажешь про наших новых однокурсников, Ян?
— Предки могут за них не волноваться. В твоей прабабке и то больше задора, — слова моего лучшего друга снисходительны, нарочито участливы, зато тон до крайности ироничен. В карих глазах беснуются черти, настолько круторогие, что никогда не узнаешь наверняка, на что они способны, пока не станет поздно.
— Я передам твой комплимент. Возможно, бабуля, наконец, простит тебе засохшую герань. Поверить не могу, что ты при всей нашей родне на неё помочился.
— Мне было всего десять, а ты, Лера, впервые решила взять меня на слабо. — Ян довольно щурится, устремляя взгляд в декабрьское небо. — У меня потом зад от ремня ещё неделю горел.
— Твоя месть была не менее дерзкой.
— Брось, ты легко отделалась. Всего лишь попала под домашний арест.
— На месяц! — в притворном возмущении отбираю у парня бумажный стаканчик с эспрессо. — Ты хоть представляешь каково целую ночь проторчать на крыше? Меня, между прочим, всем двором искали.
— Я же не знал, что ты боишься темноты.
Морщусь, отпивая глоток крепкого как наша дружба кофе. В обоих случаях это свежемолотый адреналин высшей обжарки.
— А если бы знал?
Льдов ухмыляется как Чеширский Кот, являя собой эталон безмятежности. Его взгляд на бесконечное мгновение задерживается на моих губах.
— Я бы запретил тебе брать фонарик.
— А я бы всё равно пошла.
— Знаю.
Наши пари всегда максимально коварны и лишены сострадания. Родные давно нарекли наши выходки шизой, а уж во времена святой инквизиции по наши души наверняка горели бы костры. Ведь даже глотая слёзы среди осколков любимой игрушки, мы продолжали улыбаться, словно победа в очередной раз ничего не стоила.
Мы никогда не обсуждаем моральные аспекты, потому что нам их давно заменил принятый ещё подростками свод правил.
Первое: взвесить все за и против до того, как согласиться. Не стыдно признать — «мне слабо», но недопустимо не рассчитать свои силы.
Второе: если уж впряглись, идти до конца без оглядки на возможные потери.
И третье — то, что не даёт нашей игре утихнуть: доказавший, что ему не слабо, имеет преимущество в одно желание. Как правило, оно куда опаснее вызова.
Мы с Яном подпираем спинами забор университета и лениво разглядываем разномастную компанию ребят, составляющую наш первый курс. Как будто нам взаправду есть до кого-то дело.
Льдов, отбирает свой кофе и залпом опрокидывает в себя оставшийся глоток. У меня при виде того, как дёргается его кадык, болезненно пересыхает в горле. Ненавижу, когда в эспрессо кладут сахар.
Бумажный стаканчик красивой дугой летит точно в урну. Удивительно, но в исполнении Яна даже такой обыденный жест завораживает той мужественной эстетикой, что отвлекает внимание от его губительной сути. Этот парень чудовищен в своём непостоянстве.
В который раз я радуюсь приобретённому иммунитету к его обаянию. Стаж нашей дружбы тому отличный показатель.
— Ну что, подруга, прикинемся валенками, или сразу заявим о себе?
— Не знаю, Ян, — усмехаюсь, рассеянно накручивая на палец прядь розовых волос. — Твоя очередь выбирать развлечение.
— Что скажешь насчёт во-о-он той сладкой парочки?
— Фитоняшка и мажор? Наверняка местные звёзды. Предлагаешь сбить с них корону?
— Скучно, — отмахивается мой закадычный друг. — Предлагаю усложнить задачу.
— Ну-ка?
— Спорим, я соблазню няшу быстрее, чем её бойфренд переключит на тебя внимание?
— На кону, как всегда, одно желание? — прищуриваюсь, оценивая внушительную гору мышц смазливого мажора. Умом там и не пахнет.
— Любой каприз… — искушает Ян, склоняясь к моему уху.
— Я поцелуюсь с ним первой.
— Мы уже выросли Лера. Осмелишься пойти до конца?
Я медлю не дольше секунды. До конца это ведь начать встречаться?
— По рукам, — оживляюсь, чувствуя, как по вискам начинает долбить знакомый азарт. — Думаю, будет весело.
Вместе — хоть в ад и обратно.
Не помню, кто и когда поставил на нас клеймо «проблемные», и если на то пошло, то проще его оправдать.
2. Я в тебя никогда не влюблюсь
– За наших будущих экономистов! – объявляет дядя Миша, взмахивая бокалом с газировкой. – За наших Яна и Лерочку!
Сегодня мы собрались за неполным, но всё же семейным столом. Решение отметить повторное поступление отражается на матери меньшим воодушевлением, что не скажешь про Льдова старшего. Он рад пристроить нас в Высшую Школу Экономики и теперь всем сердцем надеется, что очередная смена вуза станет последней.
Как знать…
– Не подведите нас, дети, – откашливается мужчина и нарочито похлопывает себя по карману брюк. – Ваши шалости слишком дорого нам обходятся. Пора взрослеть и становиться серьёзными.
Мы с Яном переглядываемся и прикусываем хитрую улыбку, смысл которой известен только нам. Сожаления в ней меньше, чем волос на голове моей прабабушки.
– Дай бог, – вздыхает мать. – Будет очень обидно упустить такой шанс.
В наше время привыкли интересоваться местом учёбы и только после узнавать твоё имя. Мы поменяли скучные правила. Стены покинутого универа ещё долго будут содрогаться от фамилий Льдов и Бойко.
И пусть многие сочтут нас бесами из преисподней, в наших чистых сердцах нет места обиде… Их безупречной репутации и без того пришёл конец.
