Череда маленьких домиков тянулась вдоль огромной лесополосы, которой не было видно ни конца, ни края. Облетев крестьянские избушки, полетав над облаками и сделав пару пикирующих падений, Дайара с Нурром заметили достаточно большое строение. Оно было спрятано в глубине лесной чащи. В отличии от домов лесных жителей, строение было выполнено из камня и снаружи больше напоминало тюрьму. Непонятно почему, но Дайаре показалось, что там, за дверью, ее ждет немало ответов на многие ее вопросы.
Нурр мягко сел на землю, оставив за собой глубокие борозды в рыхлой лесной почве. Дайара осторожно спустилась по перепончатому крылу дракона и спрыгнула на землю. Здание никто не охранял, и они решили зайти в него. Нурр уменьшился до размеров обычной кошки и, легко взлетев, уселся на плече хозяйки. Они стояли перед массивной дверью, думая о том, как ее открыть. Тяжелое кованое кольцо, служившее дверной ручкой, было украшено маленькими железными ангелочками. Девушка потянула за него, ожидая услышать скрип открывающейся двери, но дверь оказалась накрепко заперта и не желала поддаваться. Дайара повисла на кольце, уперевшись ногой в дверной косяк, и тянула его изо всех сил. Попытка оказалась неудачной. Тогда рыжеволосая начертила кольцом в воздухе сиреневые символы, которые так и остались висеть на двери. Другой рукой она коснулась своего амулета, сделанного ее отцом, и дверь бесшумно открылась.
– Никуда без магии… – Подытожила девушка.
Тихими крадущимися шагами они проникли внутрь. В непроглядной темноте помещения царила гробовая тишина. Дайара продолжала чертить перед собой символы, а затем прочитала заклинание сопровождения. Символы соединились в единый узор и засветились голубоватым светом, словно яркий фонарь. Свет начал медленно двигаться вперед, перемещаясь то влево, то вправо, в зависимости от поворота корпуса заклинателя. Сияние освещало все попадавшееся на пути, метра на три вокруг. Казалось, помещение было совершенно пустым. Здание в действительности оказалось тюрьмой. Множество помещений, отходящих от коридора, по которому сейчас шли Дайара с Нурром, отделяли толстые решетки. Все камеры были пусты, лишь в самом конце длинного коридора послышался странный шепот на незнакомом девушке языке. Инстинктивно она потрогала висевший на левом бедре, в кожаных ножнах небольшой, но весьма острый клинок. Чьи-то руки держались за прутья решетки. Дайара подошла ближе, осветив при этом лицо пленника. Им оказался белокожий, внешне весьма приятный юноша. Лицо его было спокойным и не выражало никакой агрессии. Ей показалось странным, что он оказался здесь. На нем была легкая одежда, состоящая из атласной шелковой рубахи с вышитыми на ней геральдическими львами и ладненько сидевшими в обтяжку штанами. На ногах была весьма дорогая обувь хорошей выделки.
– Паренек, похоже, если не королевских кровей, то уж точно не из бедной семьи… – Подумала Дайара.
– Что же делает здесь столь миловидное создание, в сей поздний час? – Спросил юноша, прильнув лицом к решетке и внимательно разглядывая вошедшую.
– Вышла подышать свежим воздухом перед сном. Чтоб крепче спалось! – Ответила Дайара. – Позвольте вас спросить о том же. Что вы здесь делаете? – Хитро улыбаясь, спросила в ответ рыжеволосая.
– Мне волею судеб не приходится выбирать. – Ответил ей незнакомец, а затем добавил. – Я пленник и игрушка королевы Нараффы.
Он повернулся спиной к решетке. Только теперь Дайара заметила за его спиной довольно крупные крылья с белым рисунком на черном фоне. Он демонстративно раскрыл их и, несколько раз сложив и раскрыв, подобно вееру, спросил:
– Ну как вам? Потомок великих королей, наследный принц и ночной мотылек, как единое целое. Как вам игра природы? – Спросил ее красавчик.
– Причем здесь природа? Похоже, королева Нараффа решила немного пошалить… – Подумала девушка.
Парень вызывал у нее сожаление, а игривое настроение толкало на совершение всяческих глупостей. Дайара попросила нового знакомого отойти от решетки, вытянула вперед амулет, а затем что-то прошептала. Энергичная волна прошла сквозь преграду. Пленник молча наблюдал за ней. Ночная лазутчица пальчиком коснулась металлических прутьев и те рассыпались, словно пепел от сгоревшей бумаги.
