Графиня потупилась и не смогла сдержать горестного вздоха. Ясно, граф посещает любовницу не каждый день для того, чтоб оставить силы и на законную жену. Он делает все, чтоб она ничего не заподозрила. И одинаково ласков с ними обеими. Слова «все будет хорошо», нежно сказанные графом любовнице на прощанье, огнем жгли сердце обманутой жены.
Она твердо знала: то, что хорошо для любовницы, однозначно плохо для законной супруги. Наверняка у колдуньи уже составлен план, как избавиться от соперницы. Но она ее опередит и погубить себя не даст. У нее есть дети, за которых она отвечает. И муж, которого она любит, несмотря ни на что. Под действием дурмана он просто не ведает, что творит.
Не сомневаясь больше в своей правоте, графиня приказала:
– Раз граф вчера у нее уже был, то сегодня не пойдет. Так что постарайся сделать все сегодня. И никому об этом не говори.
Воодушевленный слуга удалился с лихорадочной жаждой действия. Приводя в порядок одежду графа, думал об одном: запутавшегося в колдовской паутине хозяина нужно спасать, и он его спасет! Пусть тому и нужен наследник, но уж точно не от этой малоприятной и опасной особы. К тому же графиня еще молода и вполне может родить мальчика сама.
В сумерках камердинер пришел к Амирель, оторвав ее от мирного сидения в кресле и чтения книги об устройстве природы, принесенной по ее просьбе Холлтом, и без всяких эмоций сказал:
– Граф просил вам передать, чтоб вы срочно собрались и вышли из парка через ближнюю калитку. Он будет ждать вас там с каретой.
– Что случилось? – испуганно вскричала Амирель, прижимая к груди задрожавшие руки. – Неужели здесь эмиссары тайного сыска?
– Не знаю, – внутренне похихикал Никол над ее тревогой, – но только граф просил вас не медлить.
Амирель кинулась собираться. За несколько минут покидала в баул все привезенные с собой вещи, натянула удобную мужскую одежду, в которой приехала к Мелисси и которая не стесняла движений, привязала кошель с деньгами к поясу, скрыла его под теплой кофтой. Накинула меховой плащ и вышла к поджидающему ее Николу. Поманила его за собой, указала на баул.
– Вы ничего не забыли? – спросил он, с сомнением глядя на объемный мешок. – Обратно-то вы не вернетесь, я думаю. Раз уж так спешно уезжаете.
«Тайный королевский сыск меня обнаружил! – уверилась в своей догадке Амирель. – Поэтому мы и бежим. Надеюсь, граф и его семья не пострадают из-за меня».
– Нет, я взяла все. Моих вещей здесь не осталось, – заверила она его, глядя по привычке в пол.
– Тогда пошли, что ли? – грубовато поторопил ее Никас, взял баул и первым пошел к дверям.
Она вышла следом, печально вздохнув. Скрывая довольную ухмылку, камердинер аккуратно повернул ключ в замке, опустил его в стоявший рядом с крылечком большой цветочный вазон, наполовину занесенный снегом. В ответ на вопрос Амирель, зачем он это сделал, нехотя пояснил:
– Потом заберу. Нужно же еще и прибрать успеть, чтоб никаких следов не осталось. Кто его знает, вдруг тут и впрямь будет обыск?
Они двинулись к забору по заранее расчищенной камердинером дорожке. Возле калитки он немного задержался, заслышав зловещий волчий вой. Представив на мгновенье, что будет с девушкой, содрогнулся. Но быстро справился с собой, отворил калитку и вытащил баул наружу. Амирель вышла за ним.
– Вот туточки вам графом и велено ждать! – выпалил он, затащив баул за елки так, чтоб его не было видно из парка, шустро заскочил обратно и закрыл калитку изнутри на висячий замок.
Потом быстро, не желая видеть, как колдунью будут рвать волки и уж тем более не желая слышать ее предсмертные вопли, рысью понесся обратно по дорожке, потряхивая кругленьким пузом. Добравшись до домика, распахнул все окна и дверь, чтобы выстудить еще теплые стены. Оставшиеся продукты собрал и выбросил подальше в снег, уверенный, что к утру их растащат мыши и совы.
Потом прошел по комнатам, убрал все следы пребывания здесь человека. Вполне довольный собой, закрыл входную дверь на ключ и вернулся в замок.
В коридоре его встретила бледная взволнованная графиня. Сознание того, что она обрекла на смерть человека, угнетало, но она не позволяла себе раскиснуть. Торопливо заведя камердинера в малую гостиную, махнула камеристке рукой, веля удалиться, и обеспокоенно спросила:
– Все сделал?
Никас горделиво заверил, заложив руки за спину и отставив в сторону ногу в высоком, до блеска начищенном сапоге:
– Все. Девка в лесу одна. Скоро она никому досаждать не будет. – И опасливо спросил: – А где граф? Он ни о чем не догадывается?
Графиня приложила руки к горящим щекам, пытаясь заглушить вдруг нахлынувшие угрызения совести.
– Его внезапно вызвали в город. Что там стряслось, не знаю. Он уехал очень быстро, верхом, почти без охраны.
– Как удачно! – облегченно выдохнул Никас. – А то я боялся, что кто-нибудь случайно услышит вопли этой девки и доложит графу…
Прерывая его, в комнату тяжелой рысью вбежал их обычно неповоротливый мажордом.
– Графиня, графиня! – он не смог сдержать охватившую его панику. – К вам эмиссар из тайного сыска! С ним несколько человек стражников! И…
Он не успел договорить. Человек в черном кожаном дублете простого, почти купеческого покроя, ввалился в комнату без доклада, бесцеремонно отодвинув мажордома в сторону. Смерив напуганную графиню холодным взглядом, бесцветно выговорил:
