Антон Николаевич Панин опять взялся за старое – за кобелиное. Всю свою сознательную жизнь, даже после того как тридцать лет назад на безымянный палец его правой руки было надето обручальное кольцо, он ходил «налево», да что там ходил – бегал. Во всей этой ретивой беготне был один – единственный перерыв, длившийся добрых два года, произошедший по воле злого рока и связанный с ухудшившимся здоровьем нашего героя. Тогда прихватило его не на шутку.
В пятницу утром на селекторе директор по продажам Игорь Семенович Рубель устроил Панину настоящую выволочку за проваленный план продаж. Магазин, который Антон Николаевич возглавлял, вот уже который месяц подряд болтался в числе отстающих. Как Панин ни бился, как ни старался, достичь поставленных финансовых результатов не удавалось. В ту злополучную пятницу Антона, словно поганого кота, целый час принародно возили мордой об стол, потом морально выпороли, просклоняв на все ряды. Он, подобно герою-революционеру, стойко сносил все нападки, все упреки и все обвинения, а придя вечером домой, слег.
Ночь субботы была до невозможности беспокойной. Сначала было душно и катастрофически не хватало воздуха, словно в городе исчез кислород, потом, ближе к трем ночи, вроде бы наступила вожделенная прохлада и дышать стало чуть легче, но появились покалывания под левой лопаткой. Панин долго не мог уснуть, вставал, ходил из угла в угол, выходил на балкон, принимал холодный душ, пил на кухне успокоительный чай, но ничего не помогало. Только к пяти утра его сморил тяжелый сон, который перенес вконец измученного мужчину на позорный селектор, проходивший на сей раз на широкой базарной площади, усеянной народом. Посредине площади на стуле стоял Игорь Семенович Рубель и держал в руках косу, металлическое жало которой поблескивало на ярком солнце. Спустя мгновение чей-то противный скрипучий голос оповестил, что сейчас всем, кто не выполнил план продаж, будет отсечена голова.
«Бежать! Бежать! Бежать во что бы то ни стало! – застучало в висках Антона». Коса, которая только что была зажата в руках Рубеля, вдруг сама собой взвилась в воздух и медленно начала приближаться к шее Панина, словно бы примеряясь, куда лучше нанести смертоносный удар, а потом вдруг резко отдалилась и в ту же секунду вновь пошла на неумолимое сближение. От неимоверного ужаса Антон Николаевич вскрикнул и проснулся. Он был весь мокрый, словно мышь.
К восьми утра Панину стало так плохо, что он попросил жену вызвать скорую помощь. Приехавшая бригада тут же, без долгих вступлений, констатировала подозрение на инфаркт и умчала больного с собой. Далее была больничная палата, ЭКГ, капельницы, ЭКГ, таблетки, и вновь ЭКГ, седой старичок-доктор в очках с аккуратной профессорской бородкой, похожий на Айболита из старой книги Чуковского, который совершенно по-дружески сказал: «Э-э-э, батенька, да вам нужно менять работу, иначе батарейка не выдержит, сядет. Стрессы – это бич нашего времени, посему соблаговолите пожалеть себя и найти что-то поспокойней. Да, и ещё, поберегите себя по мужской линии. Поменьше всяких там амуров-гормонов, если жить ещё хотите, потому как это тоже стресс, хоть и со знаком плюс».
А жить Антону Николаевичу хотелось как никогда. До сей поры он и не предполагал, что жизнь в пятьдесят три только начинается, что впереди столько всего прекрасного, сколько интересного, красивого и вкусного, что отказываться от жизни прямо сейчас – настоящее кощунство и преступление.
Выйдя из больницы, Панин, первым делом уволился из компании, в которой так долго претерпевал унижения. Далее последовал реабилитационный период, длившийся почти год. Сначала Антон уехал в санаторий, а затем, предварительно посовещавшись с Айболитом, к родной сестре в Ялту, которая вот уж несколько лет как овдовела и была несказанно рада дорогому гостю.
Всё это время мужчина чётко следовал наставлениям, полученным в больничной палате: «поменьше всяких там амуров-гормонов», как бы тяжело это не было. А было несказанно тяжело и мучительно больно! Сколько прекрасных одиноких особ прохаживалось по черноморской набережной, сколькие из них недвусмысленно давали понять нашему герою, что готовы не просто познакомиться, но и познакомиться «с продолжением». Но стойкий Антон Николаевич на протяжении всего ялтинского периода никого к себе близко не подпускал, точнее не подпускал к своему всё ещё могущему и прекрасному телу.
После возвращения в родные пенаты Панин возглавил один из офисов продаж страховой компании, рассудив: «Работать где-то всё равно нужно, так почему бы и не в страховой». Но уже через год, почувствовав себя совершенно здоровым, Антону стало невыносимо скучно и его вновь потянуло в розничную торговлю. Не прошло и полутора месяцев, как наш герой был представлен коллективу продуктового супермаркета как новый директор магазина. За долгих два года Панин до того соскучился по продажам, по магазинной суете, по толкающимся покупателям в торговом зале, что первое время день и ночь пропадал в магазине, вникая во всё на свете. Примерно через месячишко сотрудники магазина начали подмечать, что больше всего их директора интересует работа кассовой зоны. Антон Николаевич то и дело ошивался возле кассы номер пять, за которой искусно колдовала светловолосая Жанна, прозванная в магазине с чьей-то легкой руки « белокурой Жази».
