Село показалось сразу же, как только «газик» на полной скорости залетел на высокий, хотя и покатый холм, поросший редким лесом. Белые домики стояли у склонов, но чуть дальше друг от друга, чем казалось издали, когда создавалось впечатление, будто в селе нет ни одной улицы. Это было слегка непривычно – маленькое одинокое село, словно на краю света, хотя не прошло и получаса, как выехали из районного центра. Елена успела все же заметить широкую улицу, столовую, почту, большой желтый автобус у автостоянки…
И тем не менее, несмотря на близость к райцентру, село, в которое они ехали, казалось мрачным, оторванным от мира, каким-то нереальным…
«Вот здесь мне и жить всю жизнь…» Елена мысленно вспомнила все, что связано было с Арсеном: как они впервые с ее братом Дмитрием приехали к ним в военной форме. Она тогда училась в девятом классе. Вспоминала его письма из армии, из института, признание в любви у калитки и первые поцелуи в березовой роще у извилистой речушки, а потом письма из Карабаха. Она вспомнила его последний приезд месяц назад и тот теплый вечер, когда вместе пошли в кино. Елена смотрела на экран, но ничего там не видела, потому что от Арсена к ней шли какие-то «очень сильные токи», о чем она тихо сказала ему, а он даже не улыбнулся. Ей от этого хотелось и плакать, и смеяться, а в груди покалывало, отдаваясь странной, никогда раньше не испытываемой болью. Елена неожиданно испугалась, чуть не до обморока, думая о том, что Арсен скоро уедет к себе и она никогда больше его не увидит.
– Ты скоро уедешь? – шепотом спросила она, легонько тронув его руку.
– Мы вместе уедем, – ответил Арсен так, будто дело было давно решенное.
Это было своеобразное предложение выйти за него замуж. Потом она взяла его руку и не отпускала до конца сеанса, чувствуя, как зрительный зал вместе с экраном, зрителями, синими лампочками над дверями, лучами света над головами людей – медленно кружится, кружится, кружится… Он тогда сказал: «Вот посмотришь, какой это чудесный рай – наш Нагорный Карабах». И теперь она здесь, где Арсен родился, учился в школе и откуда уходил в армию…
Хорошее настроение, связанное со встречей на железнодорожном вокзале с родными Арсена – с мужем его сестры Мушегом и племянником Гришиком, лет десяти-одиннадцати, – вдруг испортилось. Внезапная острая тоска сжала сердце Елены, тоска по солнечному простору полей, неоглядно стелившихся сразу же за чертой маленького областного городка, где она жила все свои девятнадцать лет, окончила школу, затем педучилище. И только вот сейчас, в эту самую минуту, она поняла, как ей были дороги этот маленький городок Волхов, который даже на карте России не сыскать, их уютный домик с садиком и грубо сколоченным верстаком, на котором Дмитрий вечно что-нибудь да чинит, и наполовину высохшая яблоня посреди дворика, и папа – добрый и большой, и мама – строгая, но уступчивая, ни разу в жизни не сказавшая ей грубого слова.
Елена отчужденно, краем глаза, посмотрела на чужого ей Мушега, потом повернулась к Арсену. Тот улыбнулся, взглядом спросил: «Что?»
– Ничего, я просто так…
Это был безотчетный, внезапно свалившийся на нее страх перед неведомым, которое необратимо, стремительно, с бешеной скоростью надвигалось на нее…
Боже, неужели она интуитивно чувствовала, что ее ждет впереди?
– Что с тобой, Елена, почему грустишь? – спросил Мушег.
– Нет, что вы… – Елена попыталась улыбнуться, но улыбка оказалась вымученной, она почувствовала это и отвернулась.
Мушег понимающе пожал плечами и ничего не сказал.
В село въехали, слегка убавив скорость, как бы для того, чтобы Елена успела прийти в себя. Изнутри село оказалось совсем другим: с улицами, по-деревенски кривыми и узкими; одноэтажные и двухэтажные каменные, добротной кладки, дома стояли довольно далеко друг от друга; дворы-огороды были окружены живой изгородью из густо разросшихся кустов ежевики и дикого терна, наполовину скрывавших дома. Веранды и балконы прятались в густой тени фруктовых деревьев.
Привлекательный вид села несколько успокоил Елену.
– А красивое у вас село, издали оно казалось каким-то мрачным.
– Издали многое кажется мрачным, Лена, – отозвался Арсен, догадавшись, о чем она думает, – но стоит подойти поближе… Ну вот и приехали!
Машина остановилась перед деревянной, настежь распахнутой калиткой. Первой из нее выскочила девочка лет пяти в длинном, явно сшитом не по возрасту платье и с ходу бросилась на шею Мушегу.
– Моя младшая, – представил тот, подводя ее к Елене, – зовут Анаит, будьте знакомы.
Однако познакомиться толком не удалось. Из калитки появились еще три женщины и высокий седой мужчина лет семидесяти пяти, но с моложавым не по возрасту лицом, которого Елена сразу узнала по пустому левому рукаву пиджака. Арсен рассказывал о нем, это был его отец, потерявший руку по самое плечо на колхозной пилораме. Сейчас он стоял, смущенно потирая бритую щеку, не зная, как быть.
– Ты, наверное, узнала папу? – спросил Арсен.
– Узнала. – Елена подошла к свекру и сказала дрогнувшим от волнения голосом: – Здравствуйте, айрик!
