Ветерок прибоя приносил солёный запах моря и крики чаек, когда над бухтой в холодных зимних облаках заморгали спросонья первые лучи заспанного зимнего солнца. По всем приметам вскорости обещался пойти снег, и рыбацкий посёлок, щуря глаза, смотрел на море и прицокивал языком. Тяжёлый будет денёк, нелёгкая будет работка.
Так было на пристани и в маленьком порту, таком крохотном, что звали его чаще портиком. Оно и понятно, рыбаки – ранние пташки, а остальным, что живут на сухопутной части (не менее двухсот шагов от берега) так рано вставать незачем.
Марлу, молодую вдову, в такую несусветную рань поднял мальчишка-почтальон. Хорошо хоть Ирс крепко спал в своей кроватке, и нежданный визит его не потревожил.
– Ты с ума сошёл? – с негодованием прошептала Марла, держа на груди лохматые углы серой шерстяной шали.
Юрик, как всегда, ослепительно улыбался и сердиться на него было невозможно.
Марла, не удержав гримасу праведного негодования, прыснула и пробежалась тонкими пальцами по свешивающейся из-под козырька синей кепки густой чёлке цвета пшеницы.
Марле было незазорно вести себя подобным образом – она мать и к своим двадцати четырём уже вдовая, а парнишка ещё ребёнок – ничего предосудительного даже в том, что он явился в дом без хозяина в такой ранний час.
– Что ты так рано? – всё же спросила Марла, отступая немного в дом от уличной прохлады.
– Опаздываю! – выразительно вскинув брови, прошептал он, быстро перебирая охапку писем и газетных листков красными руками.
Для Марлы этот момент всегда был наполнен предпраздничным чувством, хотя она была с Ирсом одна на всём Свете, и писать им было некому.
Юрик выудил листок.
Только взяв его в руки и убедившись, что это всего лишь Оповестной лист, Марла наконец спросила:
– Куда это?
– Я договорился с Кёрлом, – довольно признался Юрик, – буду помогать ему в лесу. Ну, я побежал? – мальчишка посмотрел на неё наивными голубыми глазами, будто нуждался в её разрешении.
– Беги, – улыбнулась Марла.
«Несносный, никакого с ним сладу», – думала женщина, берясь за замес теста: «опять бегает в плаще нараспашку без рукавиц».
Дел было как у всякой хозяйки. Напечь хлеба на пару дней для себя с Ирсом и для старого Боцмана. Боцман – добрейший дядька, то рыбу притащит, то гостинец для Ирса. Всю жизнь был женат на море, сухопутной женой не обзавёлся, вот Марла и взялась печь для него. Как только круги теста отправятся в печь, нужно будет кормить уток, да внести в дом новую вязанку хвороста.
На улице Марле не понравилось – уж очень промозгло, с моря сыростью веет, на всём въедливая морось тумана, того и гляди снег пойдёт. Марла решила не ходить к Нирге, хоть и договорились на сегодня плести сеть. Ничего, Нирга простит.
Проснувшегося Ирса Марла тоже не повела на прогулку – покормила и посадила играть с надаренными Боцманом ладьями, а сама взялась за веретено.
Уже ближе к полудню Марла как раз собиралась греть похлёбку, когда снаружи зычно крикнули:
– Хозяева!
Удивлённая, она побежала открывать.
Домик их стоял близко к лесу, немного в стороне от соседей, но путников, пришедших по суше, Марла отродясь не видывала.
У порога стоял сурового вида мужчина, такой внушительный и крепкий, что из-за него и клочка неба видно не было. Марла, опешив, шагнула назад, и вынуждена была задрать голову, чтобы увидеть лицо гостя.
– Дома ли хозяин? – миролюбиво поинтересовался путник, с некоторым удивлением оглядев молодую вдову.
– Нет, – потупила глаза Марла. – Проходите к очагу, – пригласила она, – мы собираемся обедать.
– Мы? – с тем же лёгким недоумением спросил мужчина, аккуратно поставив свои сапожищи в углу у двери.
– Да, – улыбнулась Марла, – мы живём здесь с сыном.
– С сыном?
Марла, не удержавшись, рассмеялась:
– Почему вас всё так удивляет, словно вы с другого конца света?
– Ну… – путник замялся, – я много путешествую, но дело не в этом… Я слышал, здесь живёт Сарп-мореход.
Улыбка сползла с лица Марлы.
– Жил. Сгинул в море, – прерывисто сказала вдова.
Гость тяжело вздохнул и с грустью посмотрел в столешницу, сцепив перед собой в замок сильные пальцы.
– Вы знали его? – вдруг поняла Марла.
Мужчина задумчиво промолчал. Теперь без шапки и утеплённого плаща, сидящим, Марла могла его рассмотреть. Пришелец обладал нетипичной внешностью, загорелое лицо, словно не прятал его летом, приятное, хоть и суровое, с глубокой вертикальной морщиной на переносице промеж печально нахмуренных бровей. Руки сильные и загорелые, но ногти совсем не такие, как бывают у моряков – гладкие, ровные, аккуратные.
Марла помогла ему умыться и подала похлёбку со свежим хлебом на стол. Любопытство распирало её, но нельзя же было допрашивать гостя, не накормив и не дав перевести дух. От нетерпения Марла постоянно оправляла Ирсу мягкие вихорки на макушке. Покладистый малыш лишь поглядывал на мать, но когда позволили вернуться к игрушкам явственно вздохнул с облегчением.
– Вы по какому-то делу? – спросила Марла, как только гость отодвинул пустую тарелку.
– Хотел поговорить с кем-нибудь из опытных мореходов, – сказал он, – в последнее время в море не всё ладно… Когда сгинул Сарп?
