ГЛАВА I
Таня брела по безлюдной улице и с упреком смотрела на дождливое небо: нет, не такой погоды она ждала в начале декабря, ведь прежде, каждый год в такое время снег уже укутывал своим ледяным покровом дома, деревья, тротуары, карнизы, машины и все сразу становилось таким волшебным и чудесным. Серость домов, грязь, мусор – все неряшливое, неприглядное и нелепое пряталось под белый пух, будто наряженная погодой елка. Она перевела взгляд с неба на себя – с ее черного плаща стекали тоненькие ручейки воды, замшевые ботинки впитали воду из луж, но и это еще не все – вязаная зеленая шапочка, напитавшись осадками, отяжелела и все время лезла на глаза. Она с досадой поправила ее, стала идти быстрее и вскоре приблизилась к своему дому. Когда-то это было общежитие, но несколько десятилетий назад его переделали под жилой дом с однотипными однокомнатными квартирами. Серое четырехэтажное здание, напоминающее что снаружи, что внутри огромный склеп, по ночам издавало непонятные жуткие звуки – то ли от того, что ветер завывал на дырявом чердаке, то ли от того, что фундамент здания продолжал оседать. Стены уродовали огромные трещины, которые избороздили дом вдоль и поперек, будто глубокие морщины на лице старца. Сами квартиры плохо отапливались, были холодными и довольно сырыми, особенно угловые – они подвергались атаке бесчисленных ветров этого возвышенного края. Обои в таких апартаментах сырели быстрее всего и превращались в лохмотья, со временем отваливаясь от стен. Но здесь было самое дешевое жилье в городе, поэтому Таня сочла нужным не перебирать в своем шатком положении и с энтузиазмом поселилась тут на втором этаже. Помимо нее, здесь, в основном, обосновались жители окрестных деревень. Они стекались в город в поисках работы и находили ее на заводах, фабриках и шахтах. Но безденежье все равно преследовало их, как проклятие, ведь даже за тяжелую и жизненно важную для предприятий работу им платили копейки. В этом забытом богом месте по-прежнему витал дух общежития – по вечерам, в просторном длинном коридоре устраивались шумные посиделки среди соседей. За большим квадратным столом, над которым нависала огромная лампа с желтым плафоном, устраивались карточные бои или игра в домино. Помимо развлечений, всегда что-нибудь отмечали: если в календаре не значилось никаких важных дат, повод для очередного застолья с воодушевлением придумывали сами.
За старым домом шел пустырь, на котором устроили свалку, а далее – бесконечные степи и терриконы. Таня подошла к подъезду и, распахнув дверь, вошла в коридор.
– Чего дверь не закрываешь за собой? – возмутилась баба Маша. Она мыла ступеньки на первом этаже, возле своей квартиры. – Хочешь, чтобы ее ветер снес? – женщина выпрямилась и застыла с тряпкой в руках, буравя Таню сердитым взглядом своих больших, немного выпученных черных глаз. На ней был все тот же серый застиранный халат в латах, а поверх, на могучих плечах был завязан серый пуховый платок – все в тонах дома, который баба Маша любила и стерегла, словно собственное сокровище.
– Извините! – Таня обернулась и осторожно прикрыла за собой дверь, за которую она так некстати забыла.
С бабой Машей шутки были плохи: она была квартальной этой старой, но еще крепко стоящей будки и жила здесь, без малого, пятьдесят лет. Так что, будучи старожилом этого дома, она ненавидела всех вновь прибывших и считала своим моральным долгом почитать им длинную и внушительную лекцию о том, как следует вести себя здесь, чтобы не стать ее заклятым врагом.
Таня как можно быстрее прошла мимо ворчливой старушки и спешно поднялась на второй этаж. Вслед за собой она услышала нелестные отзывы в свой адрес по поводу грязи, которую она нанесла в подъезд. Подойдя к своей двери, Таня осторожно постучала в нее. За дверью послышался непонятный шум: что-то упало с грохотом в коридоре, затем послышался приглушенный смех. Она нахмурилась и постучала еще раз, но теперь настойчивее. Спустя полминуты дверь, наконец, неспешно отворилась и на пороге нарисовалась высокая рыжеволосая девушка с габаритной фигурой. Это была Света – она снимала квартиру вместе с Таней. Так было дешевле, и появлялась возможность отложить какую-то копейку себе.
– Почему ты так долго не открывала дверь? – Таня отпихнула девушку с порога и зашла в коридор. На полу, рядом со старым трюмо, валялась опрокинутая табуретка.
– Так я это… не услышала сразу! – оправдывалась Света. На ее лице вырисовалось виноватое смущение. – Ну и вид у тебя!.. Ты что, зонт дома забыла? – спросила она, разглядывая насквозь промокшую и дрожащую, как осиновый лист, подругу. За считанные секунды с ее плаща на линолеум натекла небольшая лужа воды.
Таня молча сняла плащ, повесила его на вешалку, разулась и тут же устремилась на кухню. Как только она вошла в коридор, то сразу почуяла, что кроме Светы, в квартире были посторонние. Сейчас они сидели молча, не подавая признаков жизни, но выдавали себя громким дыханием и неприятным запахом. Ее предчувствие снова подтвердилось – за квадратным кухонным столом сидело двое мужчин. Один из них – немолодой мужчина крупного телосложения, одетый в облезлую коричневую дубленку – их сосед. Он сидел ближе к проходу и держал любовно в руках стакан, наполовину заполненный прозрачной жидкостью. Второго мужчину Таня видела впервые. Невысокий брюнет с широкими скулами, орлиным носом и заплывшими веками совсем не обратил на нее внимания, будто Таня была бестелесным призраком. На брюнете был черный спортивный костюм и синяя вязаная шапка. Он сидел неподвижно и соловьиным взглядом смотрел на свой пустой стакан. Душа требовала еще, но даже на то, чтобы налить новую стопку, сил уже не хватало, отчего Таня сделала вывод, что эти посиделки продолжаются не один час. Пир подходил к завершению – на столе стояло несколько пустых бутылок водки и одна наполовину опорожненная. Нарезка из колбасы почти закончилась, на дне трехлитровой банки осталось сиротливо лежать два небольших огурца.
