Дождь лил как из ведра уже вторую неделю. В лачуге, в которой нашел себе пристанище Лас, текла крыша. В результате одежда и солома, на которой приходилось спать за неимением кровати, стали мерзкими и сырыми. Но это была ерунда. Главное, никакие змеюки так и не прознали про эту берлогу и не лезли со своими глупостями. Лас натянул куртку, перекинул через плечо ремень чехла с гитарой и двинулся на выход.
Естественно, у порога собралась здоровенная лужа. Лас глянул на нее как на врага, но лужа никуда от этого не делась и даже смущенной совсем не выглядела.
— Сука-тварь! — сказал ей Лас, примерился и прыгнул.
Нога поехала по скользкому камню мостовой, и ему только каким-то чудом удалось удержать равновесие, все-таки заступив правой ногой в самый центр проклятого болота. Сапог тут же промок, и Лас выругался еще злее и громче. Прекрасное начало очередного «расчудесного вечера»! Еще раз выматерившись, он все-таки двинулся вперед. Вариантов все равно не оставалось — сапоги у него были одни, а дальше сидеть дома не представлялось возможным. Очень хотелось жрать.
В душе кипела черная ненависть к миру и к хвостатым... да и двуногим тварям, его населявшим, а потому увиденное в грязной подворотне, с которой Лас вскоре поравнялся, наполнило его мрачной радостью. Толпа местного бандитья, сбившаяся в стаю вокруг молодой, неожиданно хорошо одетой и красивой человеческой женщины! Люди и наги из числа тех, кого ни в одну приличную нору-дом не пустят. То что надо!
Сняв с плеча гитару, Лас пристроил ее в темную щель — чтобы, не дай бог, не повредить в драке, а после, улыбаясь почти что счастливо, шагнул вперед. Два узких стилета вжикнули, покидая ножны, и кто-то из куда более стремительных, чем люди, нагов даже успел обернуться на звук… Но это было все, что они смогли. Двоих змеюк Лас зарезал сразу — те и хрюкнуть не успели. Оставшиеся трое — наг и два человека — сунулись было ему навстречу, извлекая свои ножи. Но один из людей оказался на редкость медлительным, а второй — слишком неумелым, чтобы составить серьезную конкуренцию Ласу с его уже почти пятнадцатилетним опытом выживания в любых условиях. Последний же оставшийся в живых наг и вовсе отправился на тот свет как-то сам, без участия Ласа — лишь захрипел, выгибаясь, и из его рта потекла темная, почти черная струйка крови. Проводив падение его уже мертвого тела несколько растерянным и даже обиженным взглядом, Лас с так и не утихшим за слишком быструю схватку раздражением взглянул на женщину:
— Это была очень «умная» идея — явиться в такой райончик и в такое время! Если бы не я…
— Я объяснила бы им, что они не правы, сама, — перебила странная дамочка и демонстративно слизнула кровь с длинного и острого, как стилет, когтя, который на глазах у похолодевшего от внезапно навалившегося ужаса Ласа медленно втянулся в ее изящный пальчик.
— Ну вот ты как всегда, Фрейя, — вдруг проворчал кто-то, и по-прежнему буквально остекленевший от страха Лас увидел, что из-за спины чудовища в прекрасном женском обличии шагнула невысокая, неожиданно коротко стриженная и в результате забавно лохматая молодая эльфийка. — Привет! Меня зовут Эри-Ри. Это госпожа моя пресветлая дора Фрейя. А ты менестрель по прозванию Леголас?
— Мы, фьорнэ, с тобой что-то слишком мало знакомы, чтобы ты мне тыкала, как родному, — автоматически огрызнулся Лас и покрепче стиснул рукояти своих клинков, ставшие во вспотевших от страха ладонях опасно скользкими.
— Да брось! — эльфийка, представившаяся как Эри-Ри, вдруг улыбнулась тепло и широко, и что-то в душе у Ласа дрогнуло. Давно никто не улыбался ему так — открыто и искренне.
— А он отчаянный, — усмехнулась, поворачиваясь к своей спутнице, дамочка с выкидухами вместо пальцев. — Коготков моих, конечно, испугался, но от страха не обделался, и даже тебе, плутишка мелкая, выговоры делать принялся.
— Наш человек, — Эри-Ри подмигнула Ласу и скомандовала: — Бери свою гитару и пошли отсюда. Тесно здесь. А нам с пресветлой дорой простор нужен.
— Вы бы пресветлых тут не поминали. Пресветлых тут любят видеть только на виселицах… Как, впрочем и эльфов с эльфийками.
Когтистая дама лишь пожала плечами и в некотором нетерпении притопнула ногой. Эри-Ри махнула рукой:
— Да мы знаем. Давай уже, пошли, что ли. Чего время-то терять?
— А могу я поинтересоваться: куда и по какому поводу?
— Можешь, но что толку? Все равно идти придется. Мы ведь специально за тобой, певун. Велено доставить в лучшем виде, нигде не помяв и ни обо что не приложив. С инструментом. Но ты не боись, мы хорошие.
— Ага, — кивнул Лас, шаря вокруг глазами и прикидывая, куда бежать, — хорошие. Когда спите зубами к стенке, то мимо с палкой пройти можно.
Если бросить гитару в той щели, куда он ее и сунул перед потасовкой, и рвануть туда, через покосившийся забор…
— И не думай, менестрель, — предупредила когтистая женщина, и Лас, пойманный практически в начале движения, замер, глядя магессе (а кем еще она могла быть?) в пылающие яростным огнем глаза.
Взглянул и тут же понял: ничего с побегом не выйдет. Придется идти!
И они пошли. Лас, спрятавший в ножны клинки и прихвативший из щели гитару, впереди, а следом за ним, словно конвой, эта странная и опасная парочка. Пресветлая дора на пару с эльфийкой? В эмирате Кальтейском? Уже странно. Но это, как оказалось, было только первым и самым невинным поводом для бесконечной череды удивлений и недоумений. Лас был уверен, что его посадят в карету или предложат сарима, чтобы быстрее добраться до места, где ему, судя по тому, что было сказано, предстояло петь, но они так и шли пешком до самых городских ворот. А потом в том же молчании пересекли поле и вступили в мрачный и промозглый осенний лес, в котором из-за свалившейся на мир ночи не было видно ни зги.
