1.
– Ты его видишь?
– Прикалываешься? Как его в такой массе различишь. – Лианг опять прильнул к окулярам морского бинокля, провожая контейнеровоз, забитый контейнерами. – Поплыл возможно. – Лианг, скользнув по морской глади перевел бинокль на далекий порт. Попытался сфокусировать картинку. – Не мешай.
– Дай, я посмотрю, – Ксиу нетерпеливо дергала за рукав спутника.
– На, все равно ничего не увидишь.
Завладев биноклем, Ксиу долго всматривалась в ряды морских контейнеров, заполнявших палубу уходящего контейнеровоза. Запрыгала, не отрывая бинокль от глаз.
– Вижу, вижу, вижу, наши денежки поплыли.
– Что ты там видишь?
– Четвертый ряд от носа, сверху второй. На, сам посмотри, – протянула спутнику бинокль.
– Они тут через каждые полчаса идут, вон еще один корабль плывет.
– Ну и что, этот наш кораблик, – Ксиу надула пухлые губки, – наш, наш. Пусть будет наш. А?
– Ну, хорошо, пусть будет. Посмотрела, поехали.
– Шену сказал?
– По телефону? – Лианг, засунув бинокль в футляр, кинул его на заднее сиденье открытой Хонды. – Нет, конечно. Через неделю сам полечу, там скажу, вместе и встретим. Еще таможню пройти надо.
– Мы так упаковали, никто в жизни не догадается.
– Я тоже так думаю.
– А классно я придумала?
– Конечно, ты же у меня умница.
Разместившись в машине пара покинула далеко вдающийся в море мыс близ порта. Обдуваемые теплым ветром с запахом моря ветром, направились в город.
На скоростной шести полосной дороге они попали в пробку. Остановившись в конце вереницы автомобилей своего ряда, Лианг, привлеченный шумом, успел рассмотреть в зеркало заднего вида, как грузовик с прицепом груженным контейнером смял машину соседнего ряда. Тягач с длинным носом, потеряв управление от столкновения, вывернув колеса, опрокидываясь, влекомый инерцией, боком несся на них сметая все на своем пути. Надвигаясь, увеличивался закрывая небо синей массой контейнера…
2.
– Мам, а Андрей штаны школьные порвал.
– Какие? – Людмила положила тяжелую сумку с продуктами на пол крохотной прихожей.
– От нового костюма.
– Андрей! – Из-за шторы высунулась всклоченная голова сына. «Постричь надо совсем зарос», мелькнула мысль при виде своего первенца. – Покажи штаны.
Андрей с готовностью протянул матери штаны от школьного костюма, мстительно скользнув взглядом по сестренке. Правая штанина на коленке была протерта до ниток, левая разодрана и хранила следы крови от ссаженной коленки.
– Сильно разбил? Ну-ка, ногу покажи.
– Домой бежал, споткнулся и вот…, – поспешил уведомить сын, предъявляя на освидетельствование свежую болячку на коленке.
– Врет! Это он с пацанами в футбол играл и растянулся, – уточнила историю появления ссадины и порванных штанов правдолюбивая сестренка.
– Сколько раз говорила переодеваться, как со школы пришел. А? Как дала бы!.. – Людмила, скомкав штаны, бросила их в сына, незлобиво добавив, – прибью когда-нибудь. В чем в школу пойдешь? Вот пришью латки на колени, и топай. – Про себя досадовала: «Господи! Да где ж я на вас денег-то наберусь. Новые шестьсот стоят, а в кошельке всего четыреста с мелочью осталось. Завтра еще в школу обоим дать надо». Добавив строгости в голосе, спросила. – Понял?
Андрей, потупившись, согласно кивнул головой, прижимая к груди скомканные штаны.
– Ели?
– Суп доели. – Отрапортовала дочь.
– Что стоишь истуканом? – Людмила опять обратилась к сыну, не спешившему удалиться, в надежде получить что-нибудь вкусненькое из маминой сумки. – Черные джинсы покажи. Чистые?
Сняв пуховик, с трудом пристроила на переполненную вешалку. Вытащив из сумки пакеты с картошкой, морковью и луком, сунула в картонную коробку. Подхватив полегчавшую сумку, поставила на кухонный стол. Взяла у сына принесенные джинсы. Обревизовав видавшие виды штаны с заштопанной штаниной, грустно глянула на потупившегося сорванца.
– Ничего, постираю, завтра в них пойдешь.
– Мам, это нам? – Олеся, забравшись коленками на стул, показала ванильный творожный сырок, извлеченный из сумки.
– Да. – Выложив на стол помидоры с огурцами, сунула две сардельки и три куриных окорочка в холодильник. Разложила по шкафчикам подсолнечное масло, вермишель, хлеб. Улыбнулась услышав, как Олеся по лисьи делит сырок, спросила. – Что со школы принесли?
…
Людмила проживала с двумя детьми в стандартной комнате, на 3-м этаже общежития коридорного типа. Отгородив часть комнаты шкафом и шторой, обустроила на входе справа подобие прихожки. Слева стол, два подвесных шкафчика над ним и холодильник образовывали некое подобие кухни-столовой с запрещенной электроплиткой на столе. За шторой – ее кровать и двухъярусная детская. Между кроватями – стол и несколько подвесных полок по стенам, собственно, вся мебель жилища. Кухня на этаже была общая, туалет тоже. Душевые, размещенные на первом этаже, имели общую раздевалку и потому было заведено: по четным – мужские дни, по нечетным – женские.
Общежитие с вахтером на входе ранее принадлежало химзаводу. В него селили одиноких, малосемейных в ожидании очереди на квартиру, а также командировочных. Следуя веяниям времени, химзавод снял со своего баланса бремя содержания общежития. Комнаты частью приватизировали, частью выкупили. Ввиду дешевизны жилой площади, в общежитии со временем подобралась малоимущая публика и подозрительные личности. Вахтеров сократили. Некогда опрятный, обширный холл урезали, встроив еще четыре комнаты, оставив небольшое пространство для детских колясок. Холл с остатками входных дверей стал прибежищем посторонних личностей, оставляющих утром после себя мусор, порою понятное амбре. Здание обветшало, и в народе за ним закрепилось название «Бомжатник на Свердлова».
