Мы стояли в холле "Комитета", и ожидали, когда мистер Эберхайм примет нас. Симпатичная, средних лет секретарша, окинув мимолётным взглядом Вика, сосредоточила всё своё внимание на мне. Оценивающе окинув меня с головы до ног, она, томно улыбнувшись и положив ногу на ногу, откинулась на стуле. Призыв в её глазах, говорил яснее любых слов. Я непременно бы расхохоталась, если бы не вынуждающие сдерживаться обстоятельства. Вик, заметивший перемену в поведении женщины, лишь хмыкнул, и постарался загородить меня собой.
Но, не тут то было. Обойдя "заграждение" в виде моего мужа, она обратилась ко мне лично:
- Молодой человек, могу ли я предложить вам чего-нибудь?
Преодолевая смех, я уже было приготовилась предложить ей исчезнуть, но тут дверь отворилась, и мистер Эберхайм, лично завёл нас в кабинет. Пожав плечами на разочарованный взгляд секретарши, я вошла вслед за мужчинами.
Пока Вик и председатель обсуждали детали, я украдкой кинула взгляд на своё отражение в небольшом зеркале в золочёной раме, которое висело на ближайшей ко мне стене.
Готовясь к сегодняшней встрече, мне пришлось до неузнаваемости изменить весь свой облик. Женщинам не дозволялось участие в таких соревнованиях, как международные конные скачки. И, если вдруг раскроется мой обман, то дисквалификация последует незамедлительно. Помню, как в приюте, я всегда мечтала о длинных косах, но, к сожалению, для профилактики появления у нас вшей, всех девочек нещадно стригли "под тифозных". Сейчас, глядя на отросшие ниже плеч белокурые локоны, которые я считала своим главным украшением, мне нужно было решиться на то, чтобы вновь их остричь. Глубоко вздохнув, и зажмурившись, чтобы не передумать, я резко поднесла ножницы к первой пряди, когда услышала окрик Вика:
- Отрежешь хоть волосок, и я придушу тебя голыми руками.
Ему легко говорить, а мне-то что делать? Как оказалось, Вик нашёл решение. Зайдя к местному парикмахеру, он приобрёл у него замечательный, каштанового цвета парик, из тех, что тот изготавливал для престарелых джентльменов не желающих мириться с возрастом и потерянными шевелюрами.
Примерив на себя это "безобразие", и переодевшись в приобретённый по этому случаю мужской костюм, я превратилась в весьма симпатичного юношу. Как ни странно, тёмные волосы парика, прекрасно оттеняли мои природные голубые глаза. Вот только что делать с чересчур нежным для юноши лицом? Пришлось подрисовать подходящим карандашом тоненькие усики.
Хм, не удивительно, что секретарша запала на меня. Я бы и сама, на её месте, непременно обратила бы внимание на такого. И всё бы ничего, если бы не три обстоятельства: голова под париком ужасно чесалась, грудь, которую пришлось крепко перебинтовать, с непривычки болела, а ноги, которые я вынуждена была обуть в мужские ботинки, да ещё и насовать в них тряпок, чтобы не спадали, всё время за что-то цеплялись.
Но всё это ничто по сравнению с тем, что мне придётся выносить в пустыне, если председатель одобрит мою кандидатуру жокея.
Как ни странно, вопреки всем нашим страхам, никто так и не догадался о том, что юноша, которому все желали успеха в скачках, и крепко пожимали руку, на самом деле молодая женщина. И, имечко у меня, с лёгкой руки Виктора, было самым, что ни на есть подходящим - Чарли Баттон.
Получив все необходимые для отъезда документы, уже через несколько дней, мы отходили от пристани на борту трёхпалубной "Колумбии", следующей до Аннабы, крупнейшего порта на севере Алжира.