С чего бы начать историю, чтобы осветить её в правильном ракурсе? Думай – не думай, а история эта, как и всякая, берёт своё начало с раннего детства, – точно так же как и всякое зло происходит и произошло от Адама и Евы; то есть если уж искать самые корни.
История эта была бы самая зауряднейшая, если бы не один любопытный поворот- впрочем тоже самый зауряднейший- поворот судьбы в жизнях двух братьев близнецов, которые будут описаны. Да, братья эти близнецы, но близнецы розные, то есть самобытные, не как многие другие близнецы, которые так знакомы своей одинаковостью всем, – не только лицами и сложением, но и одеждой, и одними и теми же увлечениями, и уж наверно проще перечислить бы было чем они отличаются, чем то в чём сходятся; по крайней мере первые свои лет двадцать как минимум.
И в случае наших близнецов было бы наверно всё то же самое, если бы их родители не развелись через два года после их рождения. Отец Жени и Валентина- так звали этих братьев- сначала после развода, как и чуть не все русские отцы, оставил сыновей на шеи их матери, с тем, что обязался оплачивать их содержание алиментами.
Пожив с год холостяком, он так и не соединился обратно с своей женой, как это нередко случается у молодых и легкомысленных супругов; а нашёл в свою очередь новую- не жену, но и не любовницу- одним словом пару, но в этот раз уже не торопясь надевать кольцо на свой палец; но дело кажется шло к новой свадьбе. И действительно, через три года они всё-таки поженились.
И вот тут и происходит та самая завязка всей дальнейшей судьбы двух близнецов. Дело в том, что новая жена их отца никак не могла забеременеть; то ли дело было в ней, то ли не в ней, Бог знает, но отца (я не называю его имя, так как герой он незначительный) брала время от времени какая-то тоска. Человек он был неплохой и даже многие о нём отзывались положительно и с любовью. И опять же как у молодого человека- ему было двадцать пять- у него в уме рисовались картины самые реалистичные, изображающие всю его жизнь до самого последнего дня. А вырисовывалось следущее: жену новую он любил и уважал, то есть скорее уважал- но не суть, и так как она не могла принести потомства, то он чувствовал что-то вроде зависти к самому себе, то есть к своей прошлой жизни, там где у него была прекрасная (какой она казалась первый год) семья, да ещё и с таким необычным подарком судьбы – сыновьями близнецами.
В отношениях с своей первой супругой он остался прекрасных, хотя это было скорее внешне, а не внутренне; и даже многие их знакомые поражались им: как такая прекрасная пара и развалилась. Но в том и дело, что прекрасны они были лишь снаружи, а души их были совершенно из разного теста и одна другой ни за что не согласилась уступить, как ни старались.
И всё-таки они смогли договориться чтобы один сын жил с отцом, а один остался с матерью. Мать за годы материнства успела понять каково одной заменять двух родителей. Замуж в отличии от своего супруга второй раз она не вышла, да и не особо хотела, да и некогда было. Таким образом дело обошлось обоюдно добровольно, без мучительных судов, за исключением необходимых оформлений документов, чтобы алименты теперь перечислялись на одного сына.
Нет времени описывать разлуку «одноутробных», да и разлукой это в строгом смысле назвать нельзя, ибо расстояние между их домами составляло километров пять. Итак чуточку повзрослев, то есть когда оба пошли (в разные) школы, они иногда встречались и проводили время, гуляя вместе. С одной стороны оба они стремились друг к другу, уже довольно понимая, что означает понятие братство, но с другой стороны расстояние играло существенную преграду в их дружбе. Но тем не менее раз в месяц, может и реже, но они воссоединялись. Бывало один приходил к другому в школу и оттуда они шли не по домам, а неизвестно куда, узнавая Мир. Дружбы как-то между их домами не образовалось, родители сыграли в этом главную роль. Между прочим когда Женя переехал к отцу, он совсем не жалел и отнёсся к этому переезду, как к самому обыкновенному предприятию, – то есть не уронил ни малейшей слезы, расставаясь с матерью. Та заверила его, что они будут встречаться, что вобщем-то сбылось, только значительно реже, даже весьма реже, чем она обещала. Что касается Валентина, оставшегося на попечении мамы, то он как бы почти и не считал отца за отца; не в том смысле, что он его презирал, – для его возраста это было ещё рано, – а в том смысле, что ему было вполне комфортно и без него, к тому же он и не мог знать, что значит жить с отцом.
Как-то раз летом братья катались на велосипедах и заехали в безлюдный полулесок, посмотреть – поглазеть, ведь они там ещё не разу не были. Обследование новой местности прошло успешно и они были оба в восторге. Но возвращаясь обратно, идя при этом пешком и везя рядом свои велосипеды, они наткнулись – наткнулись в прямом смысле на двух ребят постарше их. Те сидели на траве возле дороги и были незаметны, закрываемые растущим возле кустарником. Братья сразу поняли, что ребята эти «нехорошие», так как они сидели и курили сигарету (одну на двоих). Эти оборванцы, – платье их было довольно стареньким и неряшливым, – увидев близнецов, тут же повскакивали, как бы хищники, заметив добычу. Женя (тот что жил с отцом), почуяв
