День рождения я встретила в отделении неврозов. Хожу в это унылое заведение с маленькими серыми клетушками-кабинетами, безликой советской мебелью и спертым больничным воздухом. Обстановка не радует, но от процесса я в восторге: впервые обнаружила, что в природе водятся разные мужчины, то есть они бывают не только высокие и красивые. Существует и множество других сортов, имеющих право на жизнь. Первым мужчиной такого рода был некий врач, по всей видимости, главный, о чем сообщало его большое кресло. Диван, где я всегда ожидала приема, находился как раз напротив его кабинета, дверь которого он держал открытой.
«А он ничего», – подумала я, сев на диван в первый раз. Он медленно перевел взгляд от рабочих бумаг на меня. «Интересно, что она здесь делает?» – прочитала я в его глазах, которые вдруг вспыхнули, а на лице на мгновение поселилось любопытство, которое он быстро упрятал подальше.
– Девушка, а вы к кому? – спросил он с медицинским равнодушием и спокойствием египетской мумии.
– Я к Тамаре Борисовне.
– А можете мне сказать ее телефон? – мумия оживилась, изображая заинтересованность.
Я назвала телефон, услышанные цифры как будто разочаровали его. Он их не записал и звонить не стал, а быстро накинул плащ и вышел. «Как странно», – думала я, гипнотизируя пустое место, где только что был мужчина.
«Курение – это попытка заполнить внутреннюю пустоту хотя бы дымом» – прочитала я надпись на стене. С тех пор я регулярно сталкивалась с Лешей, так его звали, и при встрече старалась его рассмотреть, так как он мне скорее нравился, хотя в нем не было ничего, что меня обычно привлекало в мужчинах, кроме, пожалуй, роста. Он был высок, но худ, как жердь, или почему-то казался худым. «Я видел в этой жизни все – смерть, страдание, одержимость, и нет ничего, что может меня удивить», – говорил его рыбий безразличный взгляд.
Мне нравился его белый халат, в детстве я очень любила играть в больницу, особенно с мальчиками, и была уверена, что в его кармане лежит волшебная таблетка от всех страданий. У него была большая голова (умный, подумала я) и густые волосы (значит, здоров). Он двигался плавно и медленно, как морское животное. Я смотрела на Лешу и мысленно играла с ним в куклы, где куклой был он. Я примеряла на него разную одежду и помещала в разные места воображаемого дома. Сначала я нарядила его в шелковый домашний халат, дала в руки газету и положила на диван, потом посадила за обеденный стол и налила кофе, затем уложила на белые простыни широкой кровати. Для игры в семью Леша подходил. Так продолжалось несколько месяцев. Я приходила в клинику, «играла» с Лешей, потом заходила в обшарпанную дверь с надписью: «ПИТУБЛЬ Т.Б. – психотерапевт».
Тамара Борисовна любила собак и сама была настоящая собака. Из ее большого тела торчали короткие руки и ноги, мощная грудь гордо вздымалась вверх. Венчала конструкцию маленькая голова с приплюснутой мордой, по бокам которой стекали жидкие волосы не первой свежести.
Сегодня я, как всегда, легла на кушетку и протянула ей рисунок синей женщины, который сделала накануне ночью. Не знаю, что на меня нашло. То ли это влияние Академии художеств, то ли тонкая долька луны, висевшая на дереве. Смутно помню, с чего все началось, и творческих мыслей особых не было. Просто было страшно, что мой сын умрет. Или вся эта история станет кому-то известна. И тогда конец, мне никогда не отмыться. От ужаса я дико возбудилась, схватила синий акварельный карандаш и вывела на белом листе бумаги какие-то линии. Из нижней границы листа выросло ногами вверх обнаженное женское тело. Плавное, гибкое, мягкое, оно привело меня в жуткий восторг, я дорисовала его пальцем, используя себя вместо баночки с водой. Головы и рук не было, а меж раскинутых ног извивались языки пламени.
Я полночи гипнотизировала синюю женщину. Не знаю, была ли я первым человеком с рисующим влагалищем, но чувствовала я себя первопроходцем, примитивным существом и пришельцем из космоса, человеком времен палеолита и гостем из будущего с встроенным чипом вместо мозгов.
Короткие пальцы Тамары Борисовны, выглядевшие еще толще от крючковатого фиолетового маникюра, впились в уголок белого листа, а маленькие колкие глаза забегали по наброску. В воздухе поселилось чувство сильной неловкости. В этом кабинете такое случалось. Мое тело застыло, а над головой появились голубые, розовые и желтые облака. Большие и пушистые, с запахом молочной ванили и мускуса.
Тамара Борисовна смотрела на рисунок минуты три. Увиденное ее явно завлекло, было очевидно, что она увидела в нем какие-то знаки или даже диагноз. Решив немедленно согласовать его со своим начальником, она резво встала из-за стола, гордо держа перед собой рисунок с синими бедрами.
– Леша-а-а-а-а, Леша-а-а-а-а! Посмотри! – она зазывно кричала и решительно шла по направлению к коридору.
– А может, не надо? – мне очень хотелось стать невидимой, мое тело стало нагреваться и таять, руки и ноги не слушались, но я все же сделала усилие, чтобы задержать разоблачительницу, которая без труда пресекла эти попытки и решительно вышла в коридор.
