– Твою мать!
– Не ори ты, – раздалось в ответ.
– Да твою же мать! – не унималась девушка. На лице блондинки смешались удивление, смятение и негодование. – Я это разгребать не буду, не буду, не буду!
– Куда ты денешься? – спокойно произнес мужчина в спортивном костюме. Он был на голову ниже своей спутницы, но тем не менее держался так, словно был выше и сильнее всех, кто находился в этой комнате. Правда, в комнате их было всего двое, ну если не считать тела.
– Трупак. Твою ж мать, – выдохнула в очередной раз блондинка. – Мертвецкий трупак. Ну как так-то?!
– Валера, вот ты вроде филолог, а выражения у тебя сплошь избыточные. Одни плеоназмы. Надоело уже. Мертвецкий труп? Кошмар просто, – искренне возмущался мужчина, расставляя на полу пакеты, которые держал до этого в руках.
Когда он обращался к Лере как к «филологу», всегда ожидал получить в ответ бурю негатива. На этот раз девушка с головой ушла в проблему и колкость не заметила. Поэтому мужчина просто сел на табурет в углу комнаты и стал смотреть на подругу так, будто своими плеоназмами она оскорбила его до глубины души.
– Чего?! То есть тебя сейчас именно это беспокоит? То есть пока этот мужик сидит тут в луже кровищи посреди моей кухни, тебя заботит избыточность моих выражений?! Спортсмен, ты дебил или прикидываешься?! – от напряжения блондинка покраснела. Ее красивое удивленное лицо стало похоже по цвету на лужицу крови рядом с трупом.
– Успокойся, Валера. Уже нельзя поразмышлять вслух? Тебя раньше такие вещи успокаивали… Ну чего ты? В первый раз, что ли, у тебя тело в квартире? Ну труп, ну мертвый… Тьфу, я уже как ты заговорил. В общем, справимся, не паникуй.
Лера не успокоилась, открыла окно и села на подоконник. Когда она прикуривала сигарету, руки ее дрожали, но лицо казалось спокойным. Хотя голос в очередной раз выдал все эмоции, которые она сейчас испытывала.
– Ну как же так? Как он тут оказался? Такого никак не могло быть, – почти плакала она. – Все же было хорошо, все так хорошо было. Этот труп вообще никуда не вписывается. Мама дорогая… Я не знаю, что делать. Я впервые не знаю, что делать со всем этим… Ай, падла! – она вскрикнула, когда сигарета обожгла ее пальцы, и выронила окурок. Он полетел вниз с двенадцатого этажа элитной новостройки и упал прямо на клумбу. Лера проследила за ним взглядом и потом еще какое-то время смотрела на цветы, думая, что же делать с трупом в собственной квартире.
– Игнатьич, ты мне только одно объясни: даже если это один из наших трупов, какого хрена он делает в моей квартире в таком виде? – блондинка укоризненно смотрела на Спортсмена. – Ну, рассказывай! Ты-то должен знать. Он решил меня подставить? Захотел всех собак на меня повесить? Мол, если я эти трупаки последняя вижу, мне и отдуваться перед ментами?
– Успокойся, сказал же! – Семен начал нервничать, правда, не от повышенного тона блонди, а от того, что впервые видел, как она теряет самообладание. – Если бы он хотел от тебя избавиться, поверь мне, сделал это не таким способом.
– Позвони ему, спроси… Узнай же уже что-нибудь наконец!
– Да не ори ты! Он же сам всегда звонит, а секретарь на него сегодня не переключит. Вместо того, чтобы паниковать, принялась бы лучше за дело. Или ты надеешься, что он оживет и сам тут все приберет? – попытался пошутить Спортсмен.
– Ни хрена, блин, не смешно, ну ни капельки, – отчеканила Лера.
– Да ладно тебе. Из-за чего столько шума-то, я никак не пойму? – Семен Игнатьевич на самом деле был удивлен, не трупу, нет, а тому, как Лера реагировала на стандартную в их деле ситуацию.
– Ты забыл, какой сегодня день?
– Валера, я тебе не муж, чтобы знать, когда у тебя ПМС или помнить про твой день рождения. Так что вопрос явно не по адресу.
– Семен Игнатьич, я тебе об этом дне говорила и напоминала не одну неделю. Потому что, твою мать, и мать твоего босса, и ее мать, у меня сегодня должен был быть выходной, единственный за несколько месяцев выходной! Я не должна сегодня работать, не должна! – Лера переместилась с подоконника в кресло, стоящее рядом с окном, откинулась на спинку и закрыла глаза. Губы она сжала так сильно, как будто ей было больно. Так она просидела несколько минут.
Семен Игнатьевич не мешал ей «плакать», так она это называла. Поскольку Валера в жизни не плакала, по крайней мере, он этого не видел, она сказала, что таким способом выражает сожаление, отчаяние и то состояние, когда до слез было совсем чуть-чуть. Спортсмену оставалось только ждать, когда блондинка придет в себя и начнет действовать. В конце концов, все всегда зависело от нее: она лучше всех придумывала, как избавляться от трупов. За три года, что она работала в его команде, Игнатьич понял, что Валера не умеет ошибаться. Полиция ни разу не побеспокоила их на предмет причастности к каким-либо убийствам, совершенным в городе. Не сказать, чтобы этих убийств было много… хотя, конечно, их было много, раз Валера работала не покладая рук. Но это не значит, что каждый день они кого-то убивали. Нет, конечно. Всего три-четыре, ну, может, восемь трупов в месяц. Хотя такое было всего однажды за всю их карьеру. Просто некоторые из придумок блонди требовали больше времени на воплощение. Размышляя о том, какой же все-таки бесценный работник эта Валера, Семен Игнатьевич не заметил, как она встала с кресла и уже начала шарить по карманам жмура. Справедливости ради надо сказать, что этот мертвый мужик действительно был не на его совести и не на совести его ребят. Тем интереснее узнать, кто он такой и откуда взялся.
