Валентин резко открыл глаза, и наклонявшаяся к нему рыжая девчонка тотчас отскочила, словно распрямившаяся пружина, и юркнула за стоявшее неподалеку кресло-качалку, спрятавшись за его высокой спинкой и всполошенно моргая сквозь щели между узкими рейками, но тут же выпрямилась, высунув голову над краем спинки и таращась зелеными, как бутылочное стекло, глазами.
- Ты чего собиралась делать? – настороженно спросил он, приподнимая голову с подушки.
- Хотела посмотреть на шрамы, - Дарья бесцеремонно указала на его голую грудь, с которой сползло грубое стеганое одеяло. – С кем ты дрался?
- Снарядом прилетело, - буркнул Валентин, садясь на кровати.
- Так ты воевал? – удивилась рыжая и, оббежав кресло, плюхнулась в него. – Где это? Ты, вроде, не старый.
- Не твое дело. Что тебе тут надо?
- Мне любопытно, - пояснила она. – Твой папа, конечно, интересней, но он на меня шикнул, едва я нос в комнату сунула, хотя вроде спал. А вот ты не слышал, как я вошла. Ты слишком крепко спишь. Все баламуты очень крепко спят. Вот дядю Севу вообще разбудить невозможно, даже если с кровати скинуть. Поэтому его никогда не ставят в ночной дозор. Он – наш кузнец. А ты что умеешь делать?
- Вопросы задавать, - Валентин посмотрел на птичью гончую раздраженно. – И ловить хищников.
- Бесполезные какие-то умения, - заявила Дарья, принявшись усиленно раскачиваться в отчаянно заскрипевшем кресле. – А зачем тебе ловить хищников – из-за шкур? За долиной есть волки, и медведи, и лисы, но у них сейчас плохая шкура.
- Вообще-то я имел в виду людей.
- Хм, ну, у нас тут хищников нет.
- Как это нет? – удивился Валентин. – Я же видел.
- Не знаю, чего ты там видел. У нас есть гончаки, баламуты, рубаки, болезники, мизгири, тараторки, страдальщики, пиявки, прорвы, светлячки. Хищников нет.
- Любопытно, - Валентин сел на кровати, застенчиво прикрываясь одеялом и огляделся. После того, как население долины, все же, выбрав способом привечания гостей стол, а не узилище, за которым Валентин проглотил всю еду, почти не жуя и не различая вкуса, ибо был дико голодным, его и Сергея, не задавая вопросов и не отвечая на их собственные, отвели в один из скальных домиков нижнего яруса, состоявшего из двух крошечных комнат, каждая из которых была рассчитана только на одного человека, и Валентин, особо не изучая обстановку, тут же повалился спать. Сейчас же, имея возможность осмотреться, он ощутил легкое недоумение. Вся мебель в комнате выглядела очень грубой и явно была самодельной, но кресло темного дерева, в котором сейчас весело каталась рыжая гончая, казалось, по сравнению с ней, практически произведением искусства – дорогим и довольно древним. Все стены были закрыты толстыми коврами, на полу тоже лежал ковер, и абсолютное несочетание их цветов и узоров наводили на мысль, что ковры не подбирали специально, а просто сунули сюда то, что было. Единственное окно действительно выглядело вполне современно, но за ним уже теснились сумерки, и комнату освещала неяркая электрическая лампа на стене, на которую Валентин посмотрел с искренним любопытством.
- У вас есть электричество?
- Генераторы, - пояснила рыжая. – Свет можно включать с пяти утра до рассвета и с начала сумерек до девяти вечера, на другое время нужно особое разрешение. А ты думал, у нас тут каменный век? У нас и несколько теликов есть, и видики, и компьютеры, только интернета нет – у нас вообще нет никакой связи. Был космический телефон, но он совсем сломался – ждем, пока наши достанут новый.
- Ты хочешь сказать, спутниковый? – Валентин обмахнул взглядом аккуратные отверстия по периметру пола, не закрытые ковром. – Это система отопления? А удобства во дворе?
- По-всякому, - хихикнула Дарья, раскачиваясь все сильнее. – А вот не покажу – и что ты будешь делать?!
- Уверена, что тебе хочется это узнать? – Валентин сунул руку в карман джинсов и вытащил сигареты и зажигалку. Рыжая, тут же тормознув кресло, требовательно протянула руку.
- И мне!
- Тебе сколько лет? – иронично спросил он, закуривая.
- Тридцать восемь!
- Что ты мне чешешь!
- Четырнадцать, - неохотно признала гончая, разочарованно опуская руку. – Но я взрослая! И я уже бродила! Целых два раза! За первый, правда, влетело, потому что я сбежала без разрешения.
- В смысле «бродила»?
- Да в прямом, - недоуменно ответила Дарья. – Все бродят… ну, почти все. Выходят из долины и ездят везде, смотрят, собирают информацию, привозят записи, газеты, продовольствие, топливо, всякие там запчасти, прочие штуки, людей по спискам…
- Каких еще людей?
- Э-э, - рыжая осеклась. – Мне нельзя говорить. А ты ездил на машине? А на трамвае? А на автобусе?
- Да каждый день. И на катере. И на «комете».
- Это чего такое?
- Теплоход на подводных крыльях.
- Ничего себе. Может, ты еще и на самолете летал?!
- Было пару раз, давно.
На физиономии рыжей гончей появилась откровенная зависть.
- А он правда летает выше, чем любая гончая может взлететь?
- Намного выше. Там бы ты сразу покрылась сосульками. Говоришь, ты сбежала? – Валентин прищурился сквозь дым. – Значит, отсюда можно сбежать? Только тому, у чьей сути есть крылья, или любому?
