…Когда она сошла с космолёта «Меркурий-Земля» в Центральном космопорту Земли, это всё было похоже на сон, отчасти грустный, отчасти приятный, а отчасти и просто страшный.
Грустный, потому что Земля напоминала ей о том времени, когда Олимпия была ещё маленькой девочкой, слишком наивной и слишком мечтающей о детских несбыточных грёзах, когда была жива её мать – первая красавица-блондинка Земли Сильвия, а также отец – самый мужественный предводитель Движения Сопротивления против диктатуры Центуриона, Артур Крейг.
Память о погибшем отце была слишком жива и слишком болезненна для Олимпии. Она помнила, как он садил её к себе на колени, гладил чёрные непокорные завитки волос дочери, а вокруг сидели соратники Артура – первые лица Земли, о которых затем будут сложены мифы и легенды, передаваемые из уст в уста. Но тогда это казалось ей вполне обычным.
Страшный, так как основная масса людей, встречавшихся ей здесь, были жителями галактики Центурион. Уже при первом взгляде было понятно, что жизнь была приспособлена под них, а законные владельца планеты Земля, чьи интересы отстаивал и защищал её отец, занимали последнее место. И Олимпии было больно смотреть на все эти перемены.
Приятным, потому что наконец-то она возвратилась на свою родину, и она уже предвкушала встречу со старыми друзьями, о которых она никогда не забывала.
Это было видно по той радости в её чистых голубых глазах, которая возникла, когда двое юпитерианцев встретили её.
Это были Клара и Винвальд, отличавшиеся от остальных, в том числе и от представителей галактики Центурион своей зеленоватой чешуеобразной кожей, которая к тому же переливалась радужными бликами на солнечном свету в ясный погожий день.
Олимпия не замечала того, как Александр занимался вещами, сплавляя их безотказному роботу-носильщику, она обняла своих приёмных родителей, так как таковыми она считала их по сей день, слёзы полились из её лучистых глаз, как две реки, вышедшие из берегов.
Клара убрала свои фиолетовые волосы, спрятав их под красный берет с ярко-розовой пампушкой, которая каждый раз танцевала в воздухе при малейшем движении юпитерианки.
На Винвальде был синий комбинезон, подчёркивавший стройность его высокой фигуры. На губах Винвальда играла грустная улыбка.
Они изменились за эти четыре года, даже немного постарели, но всё же черты их лиц оставались добрыми.
Объятия Клары были крепкими, как будто со дня их последней встречи прошло не одно столетие. И неизвестно сколько долго продлились бы эти объятия, если б не подошедший молодой человек в серебристом комбинезоне, в котором Олимпия без труда узнала Джима Сандерса и которого она не переносила из-за бросавшегося в глаза высокомерия и всегда презрительно скривившихся губ.
Сандерс был белокурым красавчиком, слишком привязанным к женщинам и придворным интригам при дворе королевы Леминии 13-й. Олимпия только успела коротко сказать, обратившись к Кларе и Винвальду:
– Как я рада вас видеть! Я так соскучилась по вам, дорогие мои!
У Клары не нашлось подходящих слов. Она лишь развела руками и произнесла чуть дрогнувшим голосом:
– Ты совсем красавицей стала! И слава Великому Юджину, твоё зрение восстановилось. Я и мой муж Винвальд так переживали за тебя все эти годы, ведь на Земле сейчас стало так опасно, а Айрон ненавидел твоего отца.
Горькая улыбка тронула красивые губы Олимпии.
– Если б он только был со мной, был бы рядом, или хотя бы где-нибудь на другой галактике, но только живой, и я бы знала об этом… Я тогда с радостью перенесла бы все эти годы. Пусть даже осознавая, что я – изгнанница, что за мной до сих пор охотятся агенты Айрона, как за продолжательницей идей легендарного Артура Крейга.
Винвальд сжал крепко ладони Олимпии.
– Вы не одиноки, мисс Олимпия. Мы, Ваши друзья, Ваши соратники, Ваши единомышленники, с Вами.
Она посмотрела в горячие фиолетовые глаза юпитерианца. Сейчас в них пылал настоящий огонь, который мог свидетельствовать о глубокой преданности сердца.
– Но вы подвергаете свои жизни опасностям. Айрон, как настоящая гончая, будет преследовать всех сторонников Сопротивления до самого конца.
В ответ Винвальд лишь улыбнулся:
– Даже здесь, в этом логове центуриан и приспешников подлого Айрона, есть места, где их власть ограничена.
