Этот текст ничего не пропагандирует и не должен.
Вокруг меня целый табун лошадей преимущественно тёмного окраса. В висках пульсирует кровь! Черепную коробку будто распирает во всех направлениях! Шмыгаю носом. Вдруг слышу команду «по коням!» – и тут же множество пехотинцев в тёмно-серой форме и штальхельмах, загруженное оружием до упора, забирается на своих коней. Я игнорирую приказ, ведь у меня кобыла! Я лично подсматривал, что там у неё могло быть между ног! Всадники куда-то мчатся, вокруг всё в клубах пыли! Сквозь пыль ко мне идёт… это мой командир? Я его не узнаю, лицо явно недовольное! Что?! От греха подальше я мигом вскакиваю на свою лошадь. И бегу. Точнее, бью свою кобылу по бокам что есть сил. Довольно незамысловатый способ управления лошадью, особенно когда тебе без разницы куда.
***
Я обнаруживаю себя на лошади. Фаустпатрон бьёт меня по бедрам! Вокруг огонь и пыль! Крики! Моя кобыла несётся так, как никогда раньше не неслась! Я теряю управление? Нет, я держусь вполне уверенно и ногами, и руками. Пожалуй, мои ноги слишком тесно закручены в стремени. Или это стремя закручено вокруг моих ног? Неважно! Мои мысли сейчас как рой насекомых, я не могу угнаться ни за одной из них. Всё что я вижу – это нашивку с двумя скрещенными гранатами. Мне так перекрутило шею? Что происходит?
Противогаз защищает от дыма и лёгких осколков, которые летят со всех сторон. Может не стоит больше так бить свою лошадь? Или она сейчас движется сама по себе? И несёт меня! Не этого ли я хотел? Какое неудобство – испытывать насморк в противогазе! На ум приходят метафоры, неуместные в данной ситуации, да и в любой другой ситуации тоже. Что-то горит! Дым! Моя лошадь ржёт! Как бы самому не заржать! Меня уже распирает! Я больше не могу! Хватаюсь за шашку и рублю всех, кто попадётся под руку (под шашку?), задыхаясь, захлёбываясь от смеха! Вижу брызги крови, пора бы снять эту ерунду, которую, зачем-то нацепил на себя.
О мой хуй! Я даже не могу снять её! Её? Его? Что?! Маска болтается как второе лицо, заслоняя половину обзора. Она плотная! Моя задница потная! Летят искры! Только сейчас понимаю, что вокруг одни выстрелы. Одни выстрелы! В ушах уже даже не звенит. Звонкие хлопки превратились в одну сплошную плотную стену из звука, кажется, после боя я без особого труда смогу вытащить свои ушные раковины-перепонки из ушей, показать товарищам и повесить их сушиться от крови.
***
Стою на пороге какой-то восточноевропейской хаты. Стучу в дверь. Мне не открывают. Стучу, стучу ещё раз. Не останавливаю свой стук! Вдруг дверь открывается. Я вижу лицо довольно молодой девушки славянской внешности. Мгновенно пробиваю ей кулаком в лицо из всех сил, что у меня есть.
***
Я нахожу себя в постели с женщиной, в белой постели, которая выглядит и ощущается свежей. Это не женщина, это девушка! У неё под носом течёт кровь. Она поворачивается на спину и одной рукой обнимает мою шею. Как это мило! Она целует меня в губы. Я чувствую привкус крови на моих губах.
– Как давно я здесь?
– Пять минут, мы только легли! Ты пришёл сюда пять минут назад.
Не встаёт! Как я вообще здесь оказался так быстро? Я начинаю собираться, быстро натягиваю на себя обмундирование. «Ты куда? Зачем? Постой! Я могу тебе помочь! Ну, зачем же! Не уходи!». У меня все равно сейчас не встанет. Будто бы я под чем-то! Да! Точно!
– И как ты мне поможешь?
– А как ты хочешь? Подойди! Для тебя я всё смогу! Как тебе нравится?
Боюсь, она мне ничем не поможет.
– У тебя есть молоко?
– Зачем тебе молоко? Ах да, погоди, сейчас налью!
Она встаёт и, не одеваясь, идёт в соседную комнату. Я решаю посмотреть, что она будет делать. Она несёт кувшин! Наливает в стакан молоко. В горле моём пустыня. Жарко, сухо и скрипит песок. Я осушаю стакан залпом – мне становится немного легче. Всё тело горит, прохладная жидкость сейчас как-никак кстати.
– Слушай, у меня есть кое-что поинтересней. Ты солдат, тебе такое точно пригодится!
Она открывает прозрачную дверцу шкафа, достаёт с полки коробку, которую я не сразу заметил. Достаёт коробку, на ней орёл и свастика, открывает её. Вижу множество запечатанных колб. О! Это большое сокровище! До моего отряда оно ещё не дошло! Я должен забрать эту коробку с собой! Вроде бы она не возражает! Мои юниты, пешки – им это поможет! Я долго разглядываю коробку, верчу её в руках, верчу колбы. Она протягивает мне запечатанную плитку шоколода. Вижу, у неё есть ещё. И ещё. И ещё. Я больше не буду считать колбы, я теряю счёт уже на третьей или четвёртой и после третьей (или четвёртой?) попытки бросаю это безнадёжное дело. Ах да, шоколад!
– Это танковый шоколад, разве ты не знал?
– Откуда он у тебя?
– Мне принесли с разбившихся вагонов ваших войск.
Она меня за идиота держит? Есть версия, что с помощью этих маленьких колбочек немецкая армия так быстро сожрала Европу. Немецкая армия – армия торчков и наркоманов, возглавляемая, такими же поехавшими, а то и более плотно сидящими, чем рядовые, наркоманами. У начальства всегда больше ресурсов, они могут позволить себе сидеть постоянно и не отвлекаться на трезвое естественное состояние. Есть слух, что весь здоровый образ жизни Гитлера – показуха! Он сам сидит, на первитине плотнее, чем самый упоротый лётчик люфтваффе! А уж им-то только и рады забить все ноздри до упора, по самую глотку-носоглотку всякой крошащейся, похожей на муку или крахмал дрянью – лишь бы летали чаще, выше, сильнее! Мне же в руки такая дрянь попадает впервые. Я знал о ней совершенно понаслышке. Я не одобрял подобное, но находил в этом интересный инструмент и крайне интересное явление.
