1. Глава 1
До рассвета я сидела рядом с постелью мужа, прислушивалась к его тяжелому дыханию, меняла компрессы, давала ему пить, если просил. Когда сквозь щёлку ставня полился жемчужный серый свет, я встала, чтобы размяться. Достала из ведёрка полурастаявший кусочек льда и протёрла лицо, борясь со сном, а когда посмотрела на мужа, то обнаружила, что он открыл глаза и смотрит на меня.
- Ральф, как вы себя чувствуете? – я склонилась над ним, щупая лоб.
Он был горячий, но уже не такой опаляющее-жаркий, как ночью.
- Если проснулись, выпейте микстуры, - я взяла маленький стеклянный стаканчик и налила в него лекарство из графина.
Жидкость была зеленоватой, терпко пахнущей травами и лимоном.
- Где все? – спросил маркграф хрипло, приподнимаясь на локте.
- Кто – все? – спросила я, поднося стаканчик к его губам.
Он послушно проглотил снадобье, поморщился и опять упал на подушки.
- Почему вы одна? – он хмуро глядел на меня из-под густых бровей, и глаза лихорадочно блестели.
- Кто здесь ещё должен быть? – удивилась я. – Врача я отправила спать. Его, беднягу, и так вытащили из постели, заставили ехать по ночи, в мороз. Пусть хоть немного отдохнёт.
- Служанки тоже ехали ночью и в мороз? – маркграф нахмурился ещё сильнее. – Почему вы ухаживаете за мной, а не служанки?
Вот те раз. Я так волновалась, так ждала, что ему станет лучше, он откроет глаза, увидит меня, а потом… А потом ему захотелось узнать, где служанки.
- Могли бы просто поблагодарить за заботу, - сказала я сердито. – Рада, что вам лучше.
После льда кожа на лице горела, и я представила, как сейчас выгляжу – красная, с помятым, несвежим после бессонной ночи лицом. Совсем не прекрасная фея, склоняющаяся к спасенному от смертельной раны рыцарю. Так бывает только в сказках, наверное. В жизни – вот он, рыцарь. Ещё и недоволен.
- Я же говорил, что к утру буду в порядке, - проворчал он. – А вам не следовало сидеть со мной. Я не больной мальчик, а вы – не нянька.
- Насколько вы были приятнее, когда болели, - процедила я сквозь зубы.
Тут он соизволил смягчиться.
- Простите, Патриция. Не хотел вас обидеть. Конечно, я благодарен вам за заботу, но не стоило. Право, не стоило. Зачем было так утруждать себя?
Зачем?! Несколько секунд я боролась нахлынувшими обидой и горечью. Сказать этому тупоголовому, почему я не могла допустить к нему других женщин? Почему ловила каждый его вздох, как следила за часовой стрелкой, чтобы не пропустить время приема лекарств? Хотя, что толку говорить? Всё равно, что изливать душу бревну.
- Всего лишь вернула вам долг, - сказала я холодно. – Вы ведь возились со мной, когда отогревали после водопада.
Блеск в глазах милорда Бирнбаума мгновенно погас, но, может, мне это просто показалось, и виной всему было лишь неровное освещение. Разобраться я не успела, потому что муж закрыл глаза и произнёс:
- Вы очень добрая девушка. Я понял.
«Это всё, что ты понял?», - мысленно спросила я у него, а вслух сказала:
- Пойду, принесу ещё льда. И скажу врачу, что вы проснулись. Пусть осмотрит вас ещё раз.
- Угу, - промычал муж, а потом добавил, как спохватился: - Благодарю, вы очень добры.
Подхватив ведёрко для льда, я вышла из спальни, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть изо всех сил дверью.
Вот так – просидела ночь напролёт, волновалась, переживала. Ждала, когда он снова улыбнётся. Но мужчины – твердолобые существа. Только полегчало – и всё, закончились улыбки.
Я потёрла висок, прогоняя дремоту и усталость, и тут услышала, как кто-то зовёт меня по имени.
- Патриция… Патриция… Патриция… - прошелестело, как осенние листья.
Обернувшись рывком, я спросила:
- Кто здесь?
Но коридор передо мной и позади меня был пуст. А шелест продолжался, нарастая, захлёстывая вихрем.
- Приходи, красавица, и я тебя утешу…
В первое мгновение мне показалось, что это муж зовёт меня. Но я тут же поняла, что это глупое предположение. Маркграф остался в спальне, дверь была закрыта, и шепчи он сколько угодно громко, я бы его не услышала.
От сна не осталось и следа, и я настороженно огляделась, прислушиваясь к любому шороху и было мне сильно не по себе. Но шёпот больше я не повторялся, теперь в замке было тихо, и я засомневалась, что, вообще, что-то слышала. Может, мне почудилось спросонья?..
Пожав плечами, я отправилась за врачом, а потом побежала в ледник, чтобы нагрести ещё льда, а когда вернулась в спальню, осмотр больного уже закончился. Врач дал кучу рекомендаций, как ухаживать за больным, чем его кормить и настоятельно советовал постельный режим. И напрасно мой муж уверял, что он чувствует себя прекрасно, ему было запрещено вставать кроме как по крайней нужде, а я получила новую порцию микстуры и горчичные листы, которые завернула в полотенце и положила на стол.
Проводив врача, я первым делом пощупала лоб у маркграфа и решила, что пока нам лучше обойтись без горчичников, раз жар только-только удалось сбить.
Уже светало, я сменила постельное бельё, сняв влажные простыни и постелив свежие, а муж сидел на сундуке, завёрнутый в одеяло, и наблюдал за мной. Этот взгляд и смущал, и сердил одновременно. Я всё ждала, что маркграф заговорит со мной, но он молчал. И только когда я заварила брусничный чай, принесла на завтрак несколько тонких ломтиков поджаристого хлеба и молочную овсянку, муж соизволил открыть рот.
