Жанна Васильевна, 40 лет
Екатерина, 31 год
Тося, 16 лет
Дикий яблоневый сад под луной. Двое женщин и девушка. Все это – как бы в ладонях нежно думающего о них человека.
Тося. Когда-нибудь мой сын об этом напишет!
Жанна Васильевна. О чем?
Тося. О том, как мы шли, шли, наступил вечер… Как хорошо!
Екатерина. У тебя будет сын? От кого?
Тося. Не знаю.
Екатерина. Но если ты представляешь себе будущего сына, то его отца, хотя бы приблизительно…
Тося. Ах, ну зачем об этом? Этого как будто не бывает, понимаешь? Сразу – сын… Я обниму его – и он весь поместится в моем объятии.
Жанна Васильевна. Давайте сядем – и будем мечтать.
Садятся на скамью.
Жанна Васильевна. Как я благодарна жизни за то, что она оставила мне эту способность – мечтать! Уноситься к иной жизни, где я молода, смела и – люблю!
Екатерина. Кого?
Жанна Васильевна. Одного и того же человека. Я не знаю его лица, но слышу голос, мы переносимся в разные места, то теряем друг друга, то снова находим. Нас разлучают недоразумения, но встреча неизбежна!
Тося. Мой сын пойдет в школу и будет дрожать от страха, уходя от меня.
Он оглянется с порога школы, держа за руку девочку в белом переднике – и у меня все сожмется от сладкого ужаса – он впервые уходит от меня!
Екатерина. Почему – сладкого?
Тося. Почему?.. Может быть, потому, что он всю жизнь будет от меня уходить и всю жизнь возвращаться.
Жанна Васильевна. Как ты прекрасно говоришь, Тося!.. Но мне жалко людей, мудрых в юности. Страшно за них.
Екатерина. Почему?
Жанна Васильевна. Жизнь надо постигать медленно, тогда ее надолго хватит.
Екатерина (печально). Я, наверно, проживу три тысячи лет.
Жанна Васильевна. Смотрите! Привидение!
Фигура в белом медленно проходит между деревьев, скрывается. Они зачарованно следят за ней.
Жанна Васильевна. Это добрый дух посылает нам привет…
Тося. Я в первый раз вижу привидение. И мне не страшно.
Жанна Васильевна. Конечно! Ведь это добрый дух. Он нас хранит.
Екатерина. Это женщина? Или мужчина?
Тося. Мне не хочется об этом думать. Это тихое внутри нас.
Жанна Васильевна. Помолчим.
Молчат.
Екатерина. Мне уже тридцать один год. Я ждала, ждала… Но она так и не наступила…
Жанна Васильевна. Ее не надо ждать. Надо знать, что она уже здесь, с тобой. С самого начала.
Тося. О чем вы?
Жанна Васильевна. О любви.
Тося. Мой сын всем расскажет о ней. Он не ударит ни одного человека. Никогда.
Екатерина. Даже если его будут обижать?
Тося. Его никто не обидит. Разве что нечаянно.
Екатерина. Это бывает? Жанна Васильевна?
Пауза.
Жанна Васильевна (со сдержанным рыданьем). Давайте лучше мечтать!
Тося. Но я знаю – он никого не ударит. Никогда. Я так хочу.
Екатерина. Мальчики всегда дерутся.
Тося. Когда он тоже решит подраться, его ударят по лицу. Пойдет кровь из носа. Он сядет на землю и закинет голову назад. И никто не засмеется над ним.
Жанна Васильевна. Так не бывает, Тося… не бывает…
Тося. Так будет.
Молчание.
Екатерина. Я буду любить твоего сына, Тося.
Тося. Конечно! Как же его не любить?
Екатерина. Ах! Наверно, я тоже хочу, чтобы у меня был сын!.. Но я не могу представить, чтобы он вдруг стал. Я представляю долгую, унылую любовь, бедное замужество, безденежье… У меня есть физический недостаток – я немного хромаю. Это даже незаметно. Вот, посмотрите.
Встает, ходит.
Екатерина. Разве заметно?
Тося (искренне). Нет! У тебя такая красивая фигура. А со спины ты совсем девушка.
Екатерина (садится). Но у меня искательный взгляд. Я, наверно, с ним родилась. А о том, что я хромаю, мне сказала мама. «Не хромай!» – постоянно повторяла она, но я хромала все больше и больше. «Держи голову прямо!» – говорила она… а я склонялась к земле… Какая печальная жизнь!
Тося. У тебя замечательные глаза! Такие доверчивые!
Молчание.
Екатерина. Как здесь хорошо!
Жанна Васильевна. Вы говорили… вы говорили неправду.
Молчание.
Жанна Васильевна. Все лучшее – внутри нас. И только иногда оно выходит, как будто из крепости, когда добрый дух хранит нас.
Тося. Разве человеку нельзя помочь?
Жанна Васильевна. Нельзя, Тося. Нельзя. Только он сам…
Тося. Но если я хочу помочь? Если я так хочу помочь, что даже могу умереть ради этого желания?
Жанна Васильевна. Нет, Тося. Нет.
Тося. И сыну я не смогу помочь?
Молчание.
Жанна Васильевна. И сыну.
Тося. Даже если умру?
Жанна Васильевна. Не знаю… Этого я не знаю.
Тося. Тогда я умру.
Юрий Иванович сидит в кресле. На мягком подлокотнике устроилась Иветта.
Юрий Иванович (листая книгу). Или это… «Подъезжая под Ижоры…» Нет, лучше это: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя…» Понимаешь, Веточка, тогда люди семьями жили в одном доме, в деревянном, так что, если идет дождь или поднимается сильный ветер, они замолкали и слушали. Вокруг бушевала непогода, а у них топилась печь, стоял большой самовар, несколько человек детей, дедушка с бабушкой, кошка, на столе лежали книги и кто-то читал…
Иветта. Пап, у тебя седые волосы.
Юрий Иванович. А что ж ты думаешь? (Вздыхает.) Что ж ты думаешь…
Иветта. А нам тоже хорошо, да? Втроем.
Юрий Иванович. И втроем хорошо. А когда ты вырастешь… Что ж…
Иветта. А мы всю жизнь будем втроем жить, да?
