– Боишься? – Кир косится в мою сторону и сильнее сжимает ладонь.
Киваю. Боюсь, конечно. Знакомство с родителями, да еще и при таких обстоятельствах, разве может быть не устрашающим?
Парень и сам не спокоен, это заметно. Кир нервно озирается по сторонам, уже пять минут не решаясь нажать на дверной звонок. Так и стоим, взявшись за руки на большом широком крыльце особняка его папы.
Кир не был дома два года. Ровно с тех пор, как разругался с родителями, которые узнали, что сын предпочел меня той девушке, которую они для него выбрали.
У богачей свои причуды. Непосредственно эти богачи решили женить сына против его же воли на девушке, которая совершенно ему не подходит.
Усмехаюсь своим глупым мыслям – будто я подхожу. Обманщица и изменщица. Кусаю щеку с внутренней стороны, чтобы привести себя в чувство. Ощущаю, что маска спокойствия стекает с лица, как расплавленный воск.
– Ладно! – выдыхает Кир. – Все нормально будет.
И кого он сейчас убеждает? Меня? Нет. Скорее всего себя.
– В конце – концов, ладно я, но внука то они точно примут. – парень улыбается и осторожно кладет руку мне на живот. Живот пока еще плоский, да и не может он измениться всего через месяц беременности.
– Не факт, что они вообще поверят в мою беременность. – нехотя произношу. Кому-то что-то доказывать, тыкая справками в нос – унизительно. Но, чувствую, нам такой участи не избежать.
– Куда денутся. – беззаботно произносит парень. – Теперь ты моя жена по закону.
От этих слов из моей груди сам собой вырывается тяжелый вздох. Я и свадьбу-то эту не особо хотела. Но брак был обязательным условием возвращения под родительское крыло. Без пресловутого штампа на четырнадцатой странице паспорта – на меня бы смотрели здесь как на самозванку.
И это была явно не свадьба моей мечты. Мы поехали в загс без подготовки, сразу же, как удалось вернуть паспорт Кира. А это было не просто…
Морщусь от воспоминаний о ночи, через которую мне пришлось пройти месяц назад. Хочу вынуть наружу хоть частичку мерзости или отвращений, но не нахожу их внутри.
Странно. Все это очень странно.
Кир по-крупному проигрался. Родители за такое отвернули бы ему его черноволосую голову. Совсем потерял границы тогда. Ударился в алкоголь и наркотики.
А однажды к нам в дом вечером заявились люди, которые требовали возвращения долга.
Я чуть с ума не сошла, когда Кира связали, а меня облепили похотливыми взглядами посторонние мужики. Тогда все обошлось, ему дали еще небольшой срок для того, чтобы найти деньги. Забрали паспорт. Но я поняла – это было предупреждение.
И Кир вряд ли сможет выбраться из этого самостоятельно.
А значит, что в конечном итоге расправятся не только с ним, но и со мной. У таких людей разговор короткий. Никто и не подумает, что я не имею к его долгу законного отношения.
Именно из-за этого мне пришлось переступить через себя и свою гордость, чтобы помочь ему. Теперь остается только молиться, чтобы Кир никогда не узнал каким именно путем я тогда нашла деньги на оплату его долгов.
Нервы звенят в напряжении от этих воспоминаний. Я не выдерживаю, вырываю руку из руки мужа, и сама тыкаю в звонок на двери.
– Замерзла уже. – начинаю оправдываться за свою резкость. А на улице действительно гремит январский мороз. И я в тонкой куртке.
Мой, теперь законный, муж, прилипает взглядом к двери. По ту сторону слышится тяжелая поступь.
– Это отец. – констатирует Кир. Он узнал его по звуку шагов?
Замираю. Зачем-то пячусь назад. Я ни разу не видела ни матери, ни отца Кира. Но точно знаю, что настроены они против меня. И в этом доме я тоже не стану желанным гостем. Однако, это сейчас единственная возможность находится в безопасности и спокойно выносить ребенка. По крайней мере у меня точно будет крыша над головой и еда.
Потому что, живя на съемной квартире с Киром, я не могла быть в этом уверенной. Он постоянно задерживал оплату жилья, а хозяйка из месяца в месяц грозилась нас выселить.
Да и с работой у него все тяжело. А меня на прошлой неделе уволили. Конечно, можно было бы найти новую подработку. Но надолго ли? Через несколько месяцев живот начнет выпирать, и меня тут же попрут с любой подработки.
Однако, все эти факторы не помогают мне отделаться от ощущения приживальцев, которые решили ворваться в жизнь посторонних людей. Ведь по факту – все так и есть.
Белоснежная дверь с нарядным венком посередине, медленно открывается. Замёрзшие от мороза петли поскрипывают, и у меня от этого звука холодит кожу спины под свитером.
Кир цепляет на лицо радушную полуулыбку, рассчитывая на то, что сына здесь встретят с распростертыми объятиями. И я в глубине души на это надеюсь тоже. Так просто будет всем легче.
Но надежда умирает через секунду. Ровно тогда, когда мой взгляд касается мужского лица. Красивого, с несколькими морщинками в виде гусиных лапок в уголках глаз. С синими ледяными озерами вместо глаз. Черные как смоль волосы и густые брови. Четкие скулы, щетина, тонкие грубые губы.
Я часто моргаю.
Так хочется, чтоб это было просто видением. Чтоб дверь нам открыл действительно отец Кира, а не этот мужчина, с которым мне уже довелось быть знакомой.
