В третьем номере помирал постоялец от гриппа.
Девчонка, исполнявшая функции горничной, сказала:
– Из третьего два дня не выходил.
– Так открой дверь и посмотри.
– Там ключ с той стороны торчит.
– Он оплатил?
– За три дня.
– За три дня? – Хозяйка блеснула глазами. – Выйдет.
Лежал как вошел, только ботинки скинул. Болели все кости. Голова разрывалась. Слезы текли. Менингит, вспомнилось слово.
Но у менингита есть характерные симптомы – симптом Кернига, симптом Брудзинского, в этом случае ничего похожего не было. Просто грипп.
Когда температура перешла за 39 и двинулась к 40, он перестал думать, а начал бредить. Нет ничего интересного в бреде, как самое скучное – описание кислотных трипов. Какие-то мыши, клавиши фортепиано, скатывающиеся горизонтом. И кожурой, здесь ее отваривают и добавляют к несъедобным именам.
– Третий, – сказала хозяйка, поворачиваясь к ключам.
– Так в третьем… – выпалила девчонка. Троюродная племянница, учиться не хотела, работать не хотела, а хотела танцевать иггглез.
Хозяйка сказала гостю:
– В пятый пойдете. Он дороже, но с вас возьму столько же. Через сутки переселю. А может понравится, доплатите.
Третий пользовался популярностью, самый дешевый. Ну, относительно, – но и ехали за большими деньгами. И не за трое суток платили. За тридцать.
На самом деле она подходила к номеру, после того, как девчонка сказала. Слышала какое-то шевеление, разговаривал сам с собой. Но это было вчера. С девчонки спрашивать бессмысленно. Она подыскивала замену, пусть обижаются.
Проснулся насквозь мокрый. Температура ушла. Перед кроватью на стуле стоял графин и стакан. Это кто это ему воды принес?
Посмотрел на дверь. Ключ торчал в двери. Сам принес. И сам в сортир сходил?
С опаской пощупал штаны. Были расстегнуты, это хороший признак. Если только не бросил дело на полпути. С таким количеством воды хрен поймешь, даже куртка отсырела.
В дверь резко загрюкали. Только теперь пришел вопрос, который должен был первым явиться в голову: сколько он проспал?
Ключ от толчков выпал на пол. На самом деле двери в гостинице были хлипкие, плечом вышибались. На то рассчитаны. Заворочался ключ с той стороны.
Вошли две. Девчонка тоже заявилась – посмотреть.
– На сутки просрочил, – сказала хозяйка, безошибочно переходя на «ты», – платить будешь?
Не отвечая, пытался застегнуть штаны, прикрытые концом одеяла, это казалось самым важным.
– Вставай. – Хозяйка подошла.
Поднялся. Девчонка подскочила с его рюкзачком. Хозяйка успела словить его за локоть – иначе впилился бы лбом в торец открытой двери.
Придерживала, пока вела к выходу. Алкоголем не пахло. Пахло болезнью. Чувствовала идущее, как от калорифера, – температура снова поднималась. За 56 лет она всякое успела повидать. Она была не ханты, не комячка, как все здесь, а бурятка из Северобайкальска, хотя с русскими и именем, и фамилией – Светлана Аникеева. И в Москве пожила.
Но трупов на ней не было.
За четыре шага до двери повернула. Треугольная каморка под лестницей – лестница вела на чердак, там она тоже сделала номер. В каморке хранились швабры.
Он сразу рухнул на короткую и узкую койку, упирающуюся в угловую скошенную стену, поджал ноги.
Хозяйка вышла, прикрыв дверь, вместо радости по случаю своей доброты – увидеть остекленевшего на остановке: до конца жизни носить? – чувствуя нарастающее раздражение: что за болезнь? И чем труп в гостинице лучше покойника за ее пределами?
Поставила суп в микроволновку. Вынула мясо, бульон перелила в банку. Ей нельзя по причине поджелудочной, обычно относила бродячим котам, но какие коты в минус 30?
Сам себе он мясной бульон точно не варил. Выпил банку одним махом, потом заснул. Проснулся опять весь мокрый. Ведро с крышкой, сильно облегчающее задачу, воняло уже больше суток.
– Я не буду его ведро выносить!
– Очень хорошо. Придешь сегодня к маме и скажешь, что я тебе велела больше не приходить. Зарплата будет на карте.
На самом деле она уже решила: позвонит в областную, приют гастарбайтеров, и там есть тоже человечек. И всё. По скорой так по скорой, но чтоб здесь больше не видала.
