– Оперативная группа, на выезд! – по громкой связи прокричал дежурный.
– А что случилось? – спросил я, когда вся группа во главе с начальником убойного отдела уже загрузилась в полицейский «микрик».
– Понятия не имею, – сказал Димон, мой напарник и друг Дима. – Я только слышал, как кричал дежурный: быстро, быстро на выход. И побежал.
– Владимир Федорович… – шепотом обратился я, к сидящему впереди меня эксперту, но тот лишь махнул рукой, дескать, потом.
– Чего ты там шепчешь, Никонов? Тебе что не сказал дежурный куда мы едем?
– Я был во дворе. Помогал ветерану спуститься со ступенек, и меня оттуда сразу позвали в машину, – пояснил я майору.
– Грибники за лесополосой, у Лисьего озера обнаружили сгоревшую машину с головешкой внутри, – пояснил начальник убойного отдела Николай Степанович Крючков, с прозвищем «крючок».
***
Не так часто, но все же мне приходилось иметь дело с трупами, в смысле их лицезрения. Но увиденное у озера, явилось для меня полнейшим шоком.
Картинка в жанре ужасов: остов сгоревшей машины, а в ней «сидит» за рулем, если можно так сказать, обугленный скелет.
– Дааа, неплохо постарались, – заглядывая в проем бокового окошка передней дверки, резюмировал «крючок».
Эксперты-криминалисты, выскочив из машины, принялись фотографировать, «обнюхивать» пожарище, пинцетами собирать обнаруженные ими «улики», складывать в пакеты горелые комья неизвестного происхождения.
– Глядите-ка! – обрадовался «крючок». – Даже номера с машины не сняли. – Он присел на корточки возле багажника, или того что от него осталось, и принялся задумчиво мять подбородок.
– А для чего снимать, коль все равно по номеру двигателя определят принадлежность транспорта, – глубокомысленно изрек следователь.
Засунув руки в карманы, тот обходил пожарище, заглядывая вовнутрь машины, ни к чему не притрагиваясь.
– Зимин! – закричал в трубку майор. – Быстро пробей по базе данных «Ниссан» за номером… да кто-кто говорит! Дед Пихто»! Крючков, вот кто! – там видать не сразу признали майора. – Своих не узнаете, мать вашу!
Наклонившись к машине, и не касаясь ее, «крючок» продиктовал в трубку номер, скрытый густым слоем сажи.
Нам с Димычем досталось больше всех. Начальник назначил нас помощниками медэксперту в его работе с трупом. А тот и рад покомандовать: поднимите, поверните, вытащите, положите…
Следствием установлено, машина и обгоревший труп принадлежали известному в городе предпринимателю Геннадию Борисовичу Ольшанскому. Автомобиль нашли в базе данных, а пострадавшего потом «опознали» его сотрудники, по оставшимся на трупе серебряной цепочке с крестиком, кольцу и расплавленным часам на титановом браслете.
Родственников у пострадавшего не оказалось, как и не был он женат. Проживал в нашем городе по адресу ул. Садовая, 12.
Его «живого» я увидел впервые в кабинете следователя. С фотографии, изъятой из личного дела с места его работы, Ольшанский как мне показалось, посматривал на меня с чуть заметной ироничной усмешкой, словно сомневался в наших способностях отыскать его убийцу.
Это был довольно приятного вида мужчина. С породистым, умным лицом, с высоким лбом и аккуратной короткой стрижкой светлых волос.
Неожиданно, чего раньше за собою не замечал, меня вдруг пронзила острая жалость, к этому еще довольно молодому человеку, сгоревшему в собственной машине.
Погибший всего два месяца не дожил до своего тридцатишестилетия.
– Кто же тебя так? – всматриваясь в фотографию, прошептал я с состраданием. – Я сам найду того, кто это сделал, и жестоко накажу, – клятвенно пообещал я ему.
– Чего ты, там, шепчешь? – спросил следователь, не переставая чего-то строчить в толстой тетради. Он вызвал меня для уточнения деталей, неожиданно открывшегося покушения на Ольшанского до его сожжения.
– Да, жалко мужика, – признался я.
– Конечно, жалко, – захлопывая тетрадь, согласился следователь. – Ну, давай, чего там у тебя, по этому покушению?
Наш следователь был душевным человеком. Он-то и разрешил мне ознакомиться с тощим содержимом папки.
Однако, моей клятве, давшей несчастному найти убийцу и покарать его, не суждено было сбыться. За мою активность и чрезмерное рвение в расследовании, как и несогласие с указаниями вышестоящего начальства меня благополучно «засыпали» на аттестации, и выперли из ментовки с формулировкой: как «имеющий собственное мнение, не согласующееся с мнением руководства». Не помогло даже заступничество самого «крючка».
Пришлось вернулся в родной город, где проживала моя старшая сестра Вера.
Устроившись в охранное агентство, получил комнату в общежитии. А свое решение поселиться отдельно от сестры, объяснил ей нежеланием мешать ее личной жизни. Вера, конечно, рассердилась на меня за подобное своеволие. Но я настоял на своем и перешел на «общажное» проживание.
Я знал, она тайно страдает из-за моего увольнения из органов. И как могла, старалась поддерживать меня, заявляя, дескать, все у меня будет хорошо. Вера знала, как я люблю оперативную работу.
Теперь я работал в новом качестве – охранником, продолжая тосковать о прежней оперативной службе. Несмотря на увольнение из Органов, я так и не оставил мысли раскрыть преступление, поразившее меня особой жестокостью, и данной клятве погибшему, мысленно выстраивая одну гипотезу за другой по его раскрытию. Ведь дело по убийству Ольшанского так и осталось «висяком», перейдя в разряд безнадежных.