Читать онлайн полностью бесплатно Марта Шарлай - Она превращается в женщину. Стихи и верлибры

Она превращается в женщину. Стихи и верлибры

Эта книга абсолютно женская, чего я не стесняюсь. В ней нет стихов, посвящённых романтической любви, при этом вся она о том, как женщина превращается в саму себя.

© Марта Шарлай, 2021


ISBN 978-5-0055-4267-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КАК ПОЯВЛЯЮТСЯ ДЕТИ

Когда ребёнок распахнёт глаза…

Когда ребёнок распахнёт глаза

на то, что мы назвать хотели миром,

и первым делом будет не слеза

(обида, стыд, боль, рана; – спи, малыш, не выдам),

но слово, что захочет он сказать:

«дом», «пашня», «дождь», «листок»…

Скажи мне: «книга»,

«ученье», «свет». А «тьма» не говори. «Отец» и «мать»,

«сестра» и «брат». Не говори «болит», не шмыгай.

Нет боли. Есть любовь. Нет зла. Не говори:

«глаза у страха…» Откровенно,

малыш, мы просто люди (полудикари).

Нам свойственно, как людям, заблужденье.

Мы падаем, мы катимся – о да, мы знаем смерть:

за жизнь мы умираем раз по десять.

Мы рады бы, мой мальчик, не взрослеть,

но чересчур вдруг начинаем весить.


Малыш, когда ты распахнёшь глаза —

и ощутишь до синевы небесной жажду,

потом вдохнёшь… За оба края взять —

двумя руками. Верю – не промажешь.

И не забудь о нас, кто небылицы лепит.

На свете существует только мир.

Стыда, обмана, боли, смерти нету.

Ну, распахни глаза и посмотри —

как в небеса укутаны все дети,

как нежно произносят по складам:

«поэзия», «любовь», «музыка», «мама»…

Как весело им всем. Как горько нам

за азбучной, за пресловутой рамой.

Малыш, открой глаза!

12 мая 2010

«Девочка с упрямой чёлкой…»

Девочка с упрямой чёлкой,
норовящей скрыть от неё весь свет, —
за спиной тяжеленный ранец,
сменка в левой руке, в тряпичной сумке,
идёт из школы домой.
«А знаешь, как появляются дети?» —
спрашивает попутчица – ни с того ни с сего —
и искрит всезнающим женским оком.
Знаю.
Знает, конечно, —
аист здесь ни при чём,
тем паче капуста.
«Не от поцелуя» —
говорит одноклассница.
Знаю.
И правда глупо:
возникнуть из прикосновенья
случайных губ к случайным губам
(она целовала Мишку: он подарил ей розу,
сломанную северным ветром).
И даже к неслучайным – к нарочным.
Когда я родилась, цвели розы,
звонили колокола.
Мама долго мучилась, но верила —
и молилась, молилась.
Когда солнце вошло в зенит,
я не вынесла маминых пустых молитв —
и осуществилась.

«Ну да, ну да! рассказывай сказки!»

А потом: «Я тебе покажу» —

и тащит девочку в дом,

чтобы открыть страшную тайну вчуже.


«Ну да, ну да… —

дразнит девочку. —

Розы, колокола… А прежде?»

А прежде было ничто, то есть:

Ничего не было, —

говорит девочка.

Но вот её тычут в книгу —

источник знаний.


Книга большого формата,

с картинками и «пузырями».

На обложке – море капусты, над ним —

ошалевшая птица со странным грузом.

«Читай-читай» —

и девочка читает.

«Читай-читай» – интригует,

но внезапно меняет призыв на: «Смотри-смотри» —

и листает до нужного места.


Какие мерзкие лица… —

думает девочка и закрывает книгу.

«Ну что, понятно?» – экзаменует товарка.

Понятно. Девочка вскидывает на спину ранец,

берёт в левую руку тряпичную сумку со сменкой

(на сумке вышиты розы) и не прощаясь уходит.


Уже дома, разглядывая

светлое и тревожное лицо матери,

близкий и далёкий отцовский лик,

девочка решает: вылепили из глины.

(Вот почему мама так часто вскрикивает:

«Осторожно!» – и подхватывает, словно над пропастью.

Отец в такую минуту скорее суров, чем нежен.)

Январь 2012

Картины детства

1
Когда наконец поняла, что я – это «я»,
решила: буду «не-я», тогда не найдут
(и без пряток под ванной).
Мама экзаменует: «Кто моя дочка?»
Отвечаю: «Не я».
2
Однажды папа повёл в ЦПКиО.
Не спрашивал, хочу ли мороженого —
купил. Я ела ванильный пломбир.
А хотела другое. Но молчала.
Качелей не помню. Только иллюзион.
До сих пор не прошла
тошнота.
3
Проехала две тысячи километров.
Обнимаю бабушку. Она с порога:
«А мне пора мыть в мотовилах1».
У бабушки есть заклинание,
которое ускоряет её работу.
Плутовато подмигивает, я начинаю:
«Шахер-махер…» Продолженье в рифму
бабушка всегда досказывает сама,
иначе ничего не выйдет.

4

Мой дядя похож на д'Артаньяна

и, разумеется, на Боярского,

в которого я, шестилетняя, влюблена.

У него такие же волосы, усы, шляпа,

тёмные очки и конь, правда красного цвета.

Мы скачем по бескрайним полям:

он сажает меня впереди, ветер в лицо,

и во всю мощь боярского голоса надо мной:

«Городские цветы, городские цветы,

навсегда завладели вы сердцем моим.

Оооооооооооо».

Другим летом красный конь

покоится, истлевший до косточек,

за поленницей. Я делаю шаг

к его покорёженной морде —

а мне навстречу гадюка

или уж (я плохо их различаю).


5

Когда папа умер, мама сказала:

«Теперь ты будешь за маму, а я за папу».

Мне было уже четырнадцать, а сестре четыре,

поэтому за маму была я; а Юля – за ребёнка.

9 июня 2016

«Твоя кожа всегда пахла морем …»

Твоя кожа всегда пахла морем —
я утыкала в неё свой нос.
Я знала – когда мы поедем скоро
на юг, там будет стоять утёс,
а ещё там будет пахнуть тобою:
белизной твоих мягких рук —
от запястий до плеч – вечерним прибоем.
Я тебе говорила вслух:
«Мама, ты пахнешь морем и пеной».
Но это уже когда ты спасла
меня, увлечённую волной и верой
в морские подводные чудеса.
С тех пор, из бассейна всплывая смерти,
я словно опять на твоих руках,
пахнущих морем. И мрачные сети
снова рвутся впотьмах.
24 ноября 2016

«В мире вымысла не доискаться смысла…»

В мире вымысла не доискаться смысла.
Песни мёртвых пронизали мглу.
Девочке кораблик часто снится —
он бежит, бросается в волну.
Девочка спешит за ним по ветру,


Другие книги автора Марта Шарлай
Ваши рекомендации