1.
Редкая сволочь, если призадуматься. Я о нем бы и не вспомнил. Но моя знакомая интересуется современной литературой. Манерная клуша, знаете ли. И у нее мания такая. С прибабахом, со своим уклоном, что ли. Однажды она очень удивилась, что я не читал той или иной книги. И с вызовом «ты же учитель, ты же писатель» устремила на меня свои подрисованные каракули.
Мой ехидный друг и коллега по работе называл ее мушкетером, потому что она ходила в шляпе а-ля Д'Артаньян. Вечно ее стебал, спрашивая, где шпага? Шутка по мне. С интеллектом. Тонкая. Он и ботфорты приметил. Но все равно все дело в шляпе.
И после того разговора, мол, я не все читаю, она решила избавить меня от пробелов. Очень оригинально. Теперь постоянно подбрасывает мне очередное халтурное чтиво. С ума сойти. И так сложилось, что в далеком-далеком журнале «Реверс» я натыкаюсь на фамилию моего давнего одноклассника. Он умудрился напечатать свой цикл рассказов «Дети подвала». Помпезная вещица. Только треплется он интереснее, чем пишет. Я-то помню его исповедальные лекции по пьяни. Ох уж этот О. Н.!
На нашей улице в три дома – без подкола – он считался сиротой. Его воспитывал отец. Но больше присматривала сестра. Не поверите, но он умел себя вести прилично. Умудрялся и с нами то шифер украсть, то металл скинуть, то кольца снять с хмельной бабенки. Изловчился и с учителями. Не то, чтобы подмазывался, нет. Как-то нравился он им.
Вот пряник.
Затирал с ними лекции.
Если в классе были хамоватые, грубоватые интриги, этот заходил с иной стороны. Спросит что-нибудь по теме, как будто не понял. И нет же, не то, чтобы притворяется, ему действительно интересно. Он дальше продолжает сыпать вопросами. Сократ Юбилейной улицы. До нас ему порой дела не было. А мы знай, то в карты режемся, то в Точки.
2.
Я его помню с четырех лет. Его сестра вела за руку, и он чуть не провалился в открытую канализацию. У них нормальные такие были отношения. Не то, что в других семьях, где брат с сестрой вечно на ножах. Если брат старше, то на людях строит из себя защитника. Если старше сестра, то та дает пощечины младшему спиногрызу. Нет. О.Н. со своей сестрой не ссорился, и все. Хоть тресни. Я даже ни разу не слышал, чтобы они ругались.
Он сидел позади меня. И у него была дикая привычка что-то шептать, словно бы от неуверенности. Вот же гад.
Я, признаться, в некоторых предметах очень туговат. И в очередной раз, когда преподаватель задавал вопрос, он отвечал. Но слышал только я. А мне важно ответить устно. За выкрикивание все-таки могли поставить хорошую оценку. Главное, просекать. Я и подлавливал информацию.
«Кто построил Ленинград?». Ленинградов.
«В каком году была война 1812 года?». В июне.
«За что Дантес застрелил Ленского?» За Машу Миронову.
Все знал, молдовашка. Хитер.
Только я не знал, что он давно подловил меня, будто я с его слов отвечаю, а сам ничего не знаю. Вот и решил надо мной поиздеваться. Говорю же, сволочь.
3.
В подвале мы действительно ошивались. Но не было наркотиков. И курили мы пару раз за все те годы. За сколько? За лет шесть, которые мы убили, бегая по темным лабиринтам под жилыми многоэтажными домами. Нам нравилось. Мы знали любые углы. В подвале моего дома были низкие потолки. В его высокие. В моем мы создали что-то вроде отдыха. А в его только играли. Взрослые не видят. А мы то в прятки, то в казаки-разбойники. Затейники еще те. Но возраст, понимаете?
С тринадцати лет игры меняются. И мы заманиваем к себе девчонок. Я, как я. Прост и весел. Подвал с высокими потолками устарел для нас. И мы обжили тот, в котором можно с таким упорством встретиться с трубой, что потом не убежишь от сотрясения мозга.
