Створки бесшумно скользнули в сторону. Перед глазами Фёдора Андреевича Паскаля предстал холл олимпийской секции. Пол немного пружинил, пластиковое покрытие с причудливой резьбой расстилалось всюду, куда глаза глядят. Речевой информатор что-то произнёс на японском, перед глазами раскрылся интерфейс, продублировал информацию, благо, на русском языке. Фёдор понял, что попал куда надо, если только нейроинтерфейс1 исправен.
Такое тоже бывало, они часто ломались, при переходе от станции к станции, от сети к сети, из-за разных программных конструкций, в приборе копились фрагменты кода, чем чаще путешествуешь по Солнечной системе, тем чаще сталкиваешься с неисправностями. Порой интерфейс забивался так, что реклама транслировалась поверх виденья, приходилось отключать интерфейс и отказывается от помощи виртуальной сети, что значительно замедляло ориентирование на станциях. Фёдор только что прибыл на пятую станцию за неделю и потому питал серьёзные опасения за сохранность техники, первым делом диагностика, ведь иначе плутать ему придется долго.
Ди-ди-семь-пять, подсистема станций Солнечной системы, скопление на орбите Цереры. Половину холла занимали торговые аппараты и интербудки, двухметровые шкафы из стекла, пластика и стали липли к стенам, призывно мигали, подсвечивая товар за товаром. От ассортимента рехнуться можно, еда, напитки, техника, только серьёзные производители, к олимпу других не пускают.
Корейская лапша, рядом с гамбургерами и хот-догами, шаурма и данар соседствовал с печёной картошкой, курица приготовленная на гриле, пакеты с жареной саранчой, тут же тофу с десятью соусами на выбор, салаты на любой вкус, печатное мясо, готовые блюда в пластиковых ёмкостях, этикетки переливаются, надписи скачут с одного языка на другой, кухня мира… Один взгляд на автомат и уже хочется что-нибудь съесть, хотя бы из любопытства.
Если у туриста водятся деньги, в битах2 или фондах3, не важно в чём, тут он их засадит, а четверть уйдёт Олимпийскому комитету, окупая затраты на проведение соревнований и призовые выплаты участникам.
Обычно по станции бродит много народу, кто командируется транзитом, кто возвращается из рабочей поездки, кто в отпуск или просто путешествует. Сегодня комплекс пустовал. Когда створки открылись, Фёдор заметил в дальней части холла девушку, худая, метр шестьдесят – средний рост для станционных, волосы скручены пуком, юбка до колен, плотная кофта, цвет – кислотный индиго, одежда в узорах, ромбы перетекают с кофты на волосы и обратно, эдакими тиками, раз-раз и всё съехало…
Из-за плывущего узора фигура её размывалась. Она что-то купила в автомате и скрылась в проходе к жилому модулю, стуча каблуками. Фёдор слегка опешил от зрелища, мода нынче сбивает с ног, особенно если сам ты облачён в бесформенный костюм Унивёрсал пепельного окраса, дешево и практично.
Пока Фёдор приходил в себя, из глубины помещения выехал резвый дроид, синие полосы на хромированном корпусе, охранная модель. Машина преодолела холл в считанные секунды, Фёдор не успел шагнуть внутрь, как робот перегородил выход из лифта. Полицейский дроид – болванка полтора метра в высоту и столько же в ширину, овальное тело, всенаправленная камера вместо головы, сотни датчиков внутри, восемь конечностей с зажимами вместо ладоней, как у паука, только симметрия иная – четыре сверху, четыре снизу.
– Офицер.
Фёдор сдержанно поприветствовал дроида, но внутри у него всё перевернулось, под ложечкой возникло сосущее чувство, словно москит тянет кровь, сидит у желудка, упёрся лапами, упивается. Дроид сходу отсалютовал верхними лапами и прогремел.
– Запрос, регистрационные документы!
– ФА Паскаль – вот, мой айди.
Фёдор сунул дроиду потёртый токен, овальная пластинка тут же исчезла внутри машины, затем щёлкнул переключателем под шлемом и убрал лицевой щиток и капюшон за голову, упреждая требования дроида. Камера сфокусировалась на лице, внутри дроида что-то щёлкнуло.
– Операция?
– Прибытие с Поточника-одинадцать… дата отбытия – десятое апреля… дата прибытия, сегодня, двадцать первого апреля.
– Цель?
– Командировка, участие в олимпиаде в качестве тренера – регистрационные номера и лицензии у организатора, ответственное лицо, управляющий станции, Эмма Кирстл.
Немного подумав, дроид загрохотал.
– Срок действия айди истёк. Гражданин, вам вменяется административное правонарушение по пункту четыре точка семь, долг обязывает меня передать дело следствию, повторное неисполнение требований повлечёт за собой суровые меры. Переключаю вас на оператора.
По корпусу дроида побежали строчки протоколов и операций, которые вскоре сменило изображение, включился экран на груди, а там – высокая женщина на фоне флага, над клинообразной россыпью звёзд сошлись мечи, три цвета: синий, белый, чёрный. На ней чёрный китель и офицерская беретка, белая блузка, строго по форме, сержантские погоны на широких плечах, на груди медали, одна за храбрость – выделялась золотая эмблема, монохромная лента шла бантиком, она точно не штабист.
На молодом лице отметины шрамов, похоже на шрапнель, вытянутый подбородок и круглые скулы, загорелая кожа, под карими глазами синяки от недосыпа, воронённые волосы закрывают лоб, густая чёлка до самых бровей, но у виска локоны сдвинулись, видно край ожога, вздыбился розовый шрам, где огонь коснулся кожи. Она вымученно улыбнулась, чуть обнажились белые зубы, из динамиков дроида раздался низкий женский голос.
