Прильнув к иллюминатору, я жадно всматривался в стремительно приближавшуюся красную точку, с каждой минутой она становилась всё больше и больше. Сначала она выросла до размера теннисного мяча, после того как межсистемный шаттл, на котором я летел, проскочил мимо Юпитера и стал приближаться к орбите сине-зелёного Марса, восхитительной планеты, покорённой человечеством в эпоху своей молодости, когда наша цивилизация только совершала робкие шаги в космос, и вновь заселённой не так давно.
Под иллюминатором, на белой стенке, чернела панель управления оптическим приводом со встроенным нейроприёмником. Стоило только подумать и тут же, прямо на светофильтре, покрывающем смотровой, армированный пластик, всплыло окно наблюдения. Во всех статьях, посвящённых Марсу, он представлялся миром полным растительности и воды.
Леса и моря покрывали большую часть его поверхности, подумать только, а ведь когда-то он был совершенно безжизненным. Тут и там, среди возрождённой природы высились города, от мегаполисов вблизи космических лифтов, состоящих сплошь из небоскрёбов, и до гармоничных поселений, этнических по большей части, так жили наши предки. Крохотные домишки, некоторые всего по пять этажей, и даже одинокие виллы, усадьбы и фермы с угодьями, верх возможного шика на густозаселенных планетах.
Марс на изображениях походил на помесь сапфира и изумруда со стальными, светящимися прожилками, охваченный в кайму транспортных потоков, сейчас же его поверхность была полностью закрыта непроницаемым куполом, величественный пейзаж был спрятан под матовой сферой, охватывающей всю планету целиком.
Затемнённая часть была разбавлена одинокими огнями технических дронов и нескольких охранных судов, сплюснутые, как капли, корпусы этих болидов пересекали огромные расстояния за считанные секунды, сканируя защитные панели, на предмет повреждений. Освещённый же бок сиял подобно самому Солнцу, на него невозможно было смотреть, если бы не светофильтр, встроенный в иллюминатор, я бы уже ослеп, а может и вовсе сгорел, даже находясь в специальном, термостойком костюме.
Мысленно отрегулировав яркость, я слегка приблизил поверхность и заметил, что сфера состояла из бесчисленного множества подвижных чешуек, спасающих поверхность Марса от выгорания, каждое мгновение они менялись, раскалённые уходили куда-то вниз, а новая, охлаждённая панель занимала место предыдущей – завораживающее зрелище. Настолько отлаженная работа конструкции восхищала, окупая недавнее разочарование от невозможности взглянуть на скрывшийся под куполом мир.
Тем временем прямо в голове раздался знакомый уже голос, «Вас приветствует бортовой пилот “Бабочки Фарадея”, говорящий от лица команды, надеюсь, что ваш полёт был приятным. Стыковка с МКС-9 начнётся через три минуты, всем пассажирам просьба собраться в залах ожидания, на время остановки мы вынуждены прикрыть иллюминаторы и обзорные площадки в связи с высокой солнечной активностью, вы всё ещё можете использовать камеры, просим прощения за предоставленные неудобства. Путешествуйте с комфортом на лайнерах Лайт-спейс-дарк-эир.», антропоморфный и бесполый, каждому он казался разным, единственное в чём сходились впечатления, так это в его некой искусственности, всё же ИИ в наши дни продвинулся очень далеко. Он был полноценной личностью, с ним можно было вести философские беседы, говорить об искусстве, о чувствах. Они совершали научные открытия, писали книги, музыку и занимали реальные должности, были во всём равны человеку, мы тоже не отставали, это было выгодное сосуществование.
С внешней стороны иллюминатор закрыла специальная пластина и изображение, передаваемое с камер, расползлось на всю поверхность полимерного экрана. Я отключил магниты на кресле, в котором сидел, разглядывая систему, перевёл ботинки в режим пешей прогулки на неадаптированных участках и попробовал выпрямиться, встав на негнущиеся ноги, последствие продолжительного стазиса.
Кое-как у меня это получилось, неуклюже взмахнув руками и чуть не упав вперёд на противоположное сиденье, я уже было собрался покинуть помещение, когда на внутренней части скафандра, прямо перед лицом, поступило уведомление о входящем вызове. Строгие буквы гласили “Капитан Микеланджело Элеанос Третий”, едва прочитав их я принял звонок.
– Приветствую, Проксимус, как спалось?
Прямо возле уха провозгласили динамики, создавалось ощущение, что собеседник находится в одной комнате, с капитаном я летаю уже давно, этот звонок вряд ли дань вежливости, хотя мы и стали неплохими приятелями за это время.
– Здравствуй, Мик, как всегда сладко, девять лет в одно мгновение, ты же знаешь.
– Вообще-то десять и тридесятых светового года, но в целом ты прав – добродушно хохотнув после этих слов, он указал на неформальность своего звонка, и я сразу расслабился.
– Ого, дольше погрешности, были неприятности? – даже с учётом всех проволочек мы не должны отклонится от графика больше чем на шесть или семь месяцев, в нашем случае, в общем допускалось около пяти процентов, однако даже такие задержки в межзвёздных путешествиях были крайне редки.
