Глава
I
В клубе в этот раз было особенно шумно. Все-таки пятница – святой день для всех гуляк, молодежи, для всех тех, кто в поиске хорошего отдыха или новых знакомств, пусть даже на одну ночь. И чаще всего на одну ночь, о которой и то, многие потом предпочитают не вспоминать вовсе. Иллюзия отдыха, иллюзия жизни хотя бы на этот вечер. Хотя бы так. Суррогат доступного счастья.
За барной стойкой расположились две подружки. Глядя на них, стороннему наблюдателю и в голову не пришло бы, что они подруги, даже знакомыми сложно было бы назвать их – настолько разительным был их союз, их одеяние, манера держаться и тот взгляд на мир внешний, по которому безошибочно можно определить мир внутренний.
Одна брюнетка лет двадцати пяти, с ярким кричащим макияжем, с хорошей еще упругой грудью четвертого размера, с легким наметившимся животиком, которого нисколько не стыдится облегающая кожаная черная мини-юбка, задранная чуть ли не до груди. Ажурные интригующие капроновые чулочки совершенно гармонично дополняли внешний вид девушки. Всем своим видом брюнетка с вызовом транслировала окружающим, что она еще ого-го и готова к интересным предложениям. Однако, сейчас вся она была в телефоне, по которому шел долгий и, видимо, не самый приятный разговор.
Вторая – удивительный контраст – миловидная девочка, на вид лет 17. Именно девочка – даже девушкой сложно ее назвать: настолько в ней все преисполнено очарованием и невинностью, настолько она сдержана во взглядах и жестах, что даже странно, как она оказалась здесь и что может делать в компании столь гротескной дамы… У девочки светлые волосы, большие вдумчивые глаза, которыми она с удивлением и страхом взирает на этот абсолютной чуждый ей окружающий мир, маленький аккуратный ротик, белоснежная блузка, донельзя прилично облегающая ее небольшие грудки, темно-синяя юбка до колен, на шее – аккуратный кулончик из лунного камня на серебряной цепочке. Рядом с девочкой наполовину пустой стакан апельсинового сока, она с беспокойством поглядывает на подругу, вслушиваясь в каждое ее слово и искренне сопереживая.
Брюнетка, видимо, вконец опустошенная разговором, начинает все громче говорить в трубку:
– Нет-нет… так дальше дело не пойдет, ты исчерпал мой лимит доверия… ис-чер-пал! Понимаешь? Нет, я же сказала… ты что, нет, ты что, совсем меня не понимаешь? Я… послушай… да выслушай меня… да… да послушай же… да пошел ты на хуй, понял? Господи, как я устала. Я устала от тебя, слышишь? Ты не моя история, не моя жизнь, и я до сих пор не понимаю, как терплю это столько лет. Зачем? Кому это нужно? Я устала. Я не могу так больше! Оглянись вокруг, Максик, ты видишь темноту? А должен, потому что это что? Это черный список, мальчик, черный наглухо! Это бан. Хорош, я сказала. Все кончено! На хуй – это туда!
Девушка резко выключает телефон и с силой, будто впечатывает в барную стойку, кидает его так, что окружающие оглядываются.
– Чего? – резко осаживает она любопытствующие взгляды и закрывает лицо руками. – Бармен, водки, грамм сто пятьдесят.
Девочка, явно напуганная столь жестким окончанием разговора, пробует заговорить:
– Жень…
– Козел! Все нервы вымотал…, – устало бормочет брюнетка, не убирая рук с лица. – Представляешь, мне днем какая-то шмара скинула их переписку в вк. Да он мне в жизни таких красивых слов не говорил, даже когда только начинали встречаться. А ей там соловьем разливался. И все из-за чего? Чтобы просто ее трахнуть? Серьезно? А я? А как же я? У меня же чувства… были…
– Не переживай так, может еще помиритесь, – робко подбадривает девочка.
Женя убирает руки от лица и удивленно смотрит на подругу:
– Кать… я, конечно, понимаю, что ты блаженная, но не больная же. На хера мне это нужно?! Зачем?!
– Любовь должна прощать…, – словно дешевыми постами из инстаграм на полном серьезе упорствует Катя.
Женя скривилась.
– Любовь – да, но не рабство. Он же манипулирует мной, пользуется. Видит, что я подсела на него и вертит мной, как хочет. Кто я для него? Дурочка с переулочка? Безмозглая фанатка его крепких плеч и тупых шуток? Или просто безотказный вариант? Захотел – пришел, захотел – ушел, захотел – ответил на сообщение, захотел – пропал на три дня. А я – Максик такой, Максик сякой, сварить Максику кофе, а может быть Максик хочет, чтобы я спустилась под стол и сделала ему приятненько… А он? Что он? Он же меня даже уже не хочет, тварь. Любовь…
Женя устало достает сигарету и зажигалку. Зажигалка никак не зажигается. И чем яростнее девушка пытается ее разжечь, тем сильнее она упорствует. Женя близка к нервному срыву.
– Бармен, – раздражено окликает она. Бармен, находящийся на другом конце стойки, услужливо кивает – мол, вижу – и продолжает обслуживать клиента. Катя неуверенно подсаживается ближе.
– Мне кажется, ты так думаешь, потому что злишься, – размышляет девушка. – Когда-то же у вас были чувства, сердце не обманешь. Вам нужно немного переждать, может быть вместе сходить к психологу.
– Не к психологу, а к психиатру, – злобно отрезает Женя. – После этого урода у меня уже нет понимания – кто я и что я на самом деле. Он же полностью меня растоптал, вытер об меня ноги, понимаешь? И сейчас лишь нехотя пинает мое безотказное тело и то, лишь потому, что я иногда даю ему денег и секса. Не было бы денег – уже давно не было бы никакого Макса. И я ведь прекрасно это понимаю, я чувствую это каждый раз когда рядом с ним, а бросить не могу. Все надеюсь, что он исправится и все у нас наладится. И будем жить как люди, как счастливые семьи с инстаграма, когда они устраивают эти блевотные новогодние фотосессии в арендованном доме с фальшивыми улыбками. Сейчас мне бы и это сгодилось. Я все жду, надеюсь. Потому что что?
