Фото на обложке Марина Царь Волкова
© Марина Царь Волкова, 2023
ISBN 978-5-0062-0729-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Какая в мире чистота!
Весь парк, как в сказке, заколдован.
Уснувший пруд во льды закован,
И своды старого моста
Искрятся в золоте утра,
Блестят таинственным свеченьем.
Любуясь этим золоченьем,
Душа так трепетно добра!
Сберечь бы в сердце дивный час,
Пусть даже этот свет не вечен,
Но ведь не зря он был замечен,
Не зря заветным стал для нас…
Пусть после снега белизну
Растопчут грязные ботинки.
Зеленоглазые снежинки,
Пророча раннюю Весну,
Запомнят всё и сберегут,
И сказку новую расскажут
Про тех, кто у добра на страже,
Кто в танце солнечных минут
В первейший день календаря
И новорожденного года
Ходил с рассветом в Храм Природы
И слушал песню снегиря.
А пар клубится над рекой,
Как будто борода Мороза.
К замёрзшей кожице берёзы
Прижавшись жаркою щекой,
Стою и слышу шёпот льдов
И крон сосновых разговоры….
Распутав птичьих лап узоры,
Читаю тайнопись следов,
А в ней всё то же, что всегда:
«Таится Чудо в каждой крошке».
Слезою тает на ладошке
Снежинки хрупкая звезда…
«Смотрителю Маяка, Поэту и Демиургу»… —
Пишу прямо в облака. В рождественском Петербурге
Сегодня волшебный снег и отблеск огней на лицах.
Мне снова минувший век (а может, грядущий) снится.
– «Какая на сердце грусть!» Снежинки блестят на крышах.
Пишу и почти молюсь: я знаю, меня услышат,
Спасут от случайных бед, не выдадут, не осудят,
И что-то пришлют в ответ, и сердце болеть не будет.
Смотритель совсем не прост – историк и футуролог.
Он мог бы построить мост в тот мир, что и прост, и дорог.
И строит – из добрых дней, как сказку, плетёт незримо.
Но мы в суете своей обычно проходим мимо,
Лишь чувствуем всё душой, его наугад следами
Идя. Над водой большой, над ширью, покрытой льдами,
– Стоит, сберегая дни, как книгу, листая зори,
Маяк. И его ступни суровое гладит море.
У каждого свой предел, своя роковая планка.
Оставшийся не у дел, эпохою киберпанка
Придавленный, но живой, былое раздавший даром,
С опущенной головой бредёт он по тротуару —
Старинный мой, добрый друг. Он тоже поэт, возможно,
И капельку демиург. Пусть в это поверить сложно,
Ему просто нужен знак – подсказка, намёк, примета.
Горящий во тьме Маяк. Тепло, обещанье света.
Сбивается ритм, спеша, – я вижу во тьме посланье.
И нечем почти дышать от вещего узнаванья,
От радости, что заря заходится в танце страстном.
От веры, что всё не зря, что грусть, как всегда, напрасна.
У каждого здесь из нас – особая аритмия.
Ведь он ещё не погас, наш вечный Маяк – Россия.
Пусть выхода снова нет, пусть ветер хрипит и стонет,
Она свой надежный Свет, как прежде, несёт в ладонях.
Как светло и тихо! Снег прошёл,
Всё собой укрыв и упокоив.
Верь мне, верь – всё будет хорошо.
Лунный луч по стареньким обоям
Бродит, словно чертит по стене
Строчки, руны, образы чудные…
Ну а сердце грезит о Весне,
Из пространства ловит позывные.
Я смотрю, дыханье затаив,
В вышину, где звёзд мерцают глазки.
Где звучит таинственный мотив
Из далёкой, позабытой сказки —
Той, что я придумала сама,
Счастьем ли? Ошибкою большою?
Но моя суровая Зима,
Как всегда, с весеннею душою.
«В пушистый плед укутала Зима…»
В пушистый плед укутала Зима
Наш старый сад, и словно стало тише.
Забравшись под заснеженные крыши,
Нахохлились озябшие дома.
Закован в лёд и камень стан реки,
Над этим льдом – так чисто, гулко, пусто…
И только мост застыл с улыбкой грустной —
На нём мерцают с ночи огоньки,
А на перилах стаи малых птиц
Друг к другу жмутся – ведь теплее рядом.
Касаюсь мимолётно-нежным взглядом.
Метелицей начертанных страниц
И в памяти надолго сберегу
Волшебные посланья на снегу.
Как бело и волшебно в чертогах леса —
Всё сверкает, куда ни направишь взгляд.
До Громницы от самого Водокреса
Каждый день – хоть не Святки, а так же свят.
Кто живой – не замёрзнет, сильнее станет,
И разумнее будет не по годам.
Едет Велес-Мороз, и несутся сани
К занесённым метелями городам.
Над домами летят наугад, без стёжки,
Глянешь вверх и подумаешь – это сон.
У Снегурочки в ушках звенят серёжки —
О Весне этот тонкий, хрустальный звон.
Вот в окне на шестом одиноко курит
Друг Поэт. Свет погас, на столе – стакан.
Взор свой нежно-лазурный Снегурка хмурит,
А Мороз ей: «Постой-ка, ведь он не пьян,
Просто болен. Устал, потерял надежду
На добра торжество, на весомость слов.
Потому и застрял в Междумирье – между
Злой тоскою и верой в свою любовь».
И она подошла так легко и смело,
На колючую щёку легла рука…
И Поэт встрепенулся – душа запела,
Но тихонько, чуть слышно, без слов пока.
Отраженье увидел в столовой ложке —
«Дня четыре щетине – кому сказать!..»
А Снегурочка гладит её ладошкой,
Смотрит так – будто звёзды глядят в глаза,
Шепчет жарко: «Тоску твою заморожу.
А любовь позабытую – растоплю»!
И не холод, а ток – словно бьёт под кожу,
Кружит голову, будто бы во хмелю.
Он очнулся от холода – занавески,
Точно крылья метельные, взмыли ввысь.
Встал, захлопнул окно, повернулся резко:
«Наяву ли всё было? Да нет, проснись! —
Сам себе пробурчал. – «Вот же чудо снится!..
Стол завален и пепельница полна…
Всё убрать бы скорей да пойти побриться»…
