Встреча выпускников запомнилась тоской, слезами и тонной декоративной косметики, оставившей следы на посуде, скатерти и даже белоснежных занавесках. Стася и раньше не любила подобные мероприятия, но вечер, организованный родной школой, превзошёл все ожидания и уверенно закрепился на верхней строчке списка «что нельзя повторять ни при каких обстоятельствах». Список девушка составила ещё в старших классах, и, хотя с годами приоритеты не раз менялись, старинные стены альма-матер стабильно в нём фигурировали.
Сейчас, сидя в небольшой кофейне, где не оказалось других полуночных посетителей, Стася не могла понять, отчего вообще решила посетить дурацкий вечер, и, методично отковыривая стразы от тёмно-вишнёвого платья, предавалась невесёлым мыслям относительно своего прошлого, будущего и, что самое печальное, настоящего. Экран телефона беспокойно мигал, информируя о всё новых звонках от родителей. За окном горел тусклый фонарь, свет которого падал на маленький деревянный столик. Юноша за барной стойкой откровенно зевал, с недовольством поглядывая на единственную клиентку.
– Вы круглосуточно работаете, – угрюмо напомнила Стася, для верности ткнув пальцем в сторону таблички с расписанием. – Радовались бы, что я вас развлекаю…
– Р-развлекаете? – Парень слегка заикался, но явно этого не стыдился. – По-моему, вы не совсем улавливаете значение этого слова.
– Главное, чтобы вы улавливали значение фразы «дайте жалобную книгу», – скривилась девушка. – Тащите ещё две булочки и сотрите с лица неприязненное выражение.
– Н-на вашем месте я бы этого не делал… – Он окинул выразительным взглядом её фигуру, но еду всё же принёс. – Дайте угадаю: встречались с бывшими одноклассницами и поняли, что здорово им проигрываете? Вы не переживайте, у меня сейчас полно таких посетителей – школ в районе до фига, выпускной везде был в одно время, вот и начинается…
– Что начинается? – машинально спросила Стася, хотя следовало вернуться к варианту с жалобной книгой.
– Ноют, пьют, опять ноют… Причём такое ощущение, что беда ещё никого не миновала. Мне даже интересно, существуют ли люди, которые после этих встреч находятся в приподнятом настроении. Спрашивается, зачем надо было идти, если в себе не уверены…
– Родители заставили, – буркнула девушка.
– С-сколько вам лет? – обидно удивился юнец, и Стася предпочла сосредоточиться на булочке. – Н-нет, серьёзно, как родители могут заставить, если…
– О шантаже, угрозах и кровавых семейных драмах ты, конечно, не слышал?
Она бросила на стол пару купюр, взяла с тарелки оставшуюся булку и направилась к выходу. Парень успел крикнуть вдогонку, что совсем не прочь послушать, однако Стася демонстративно хлопнула дверью и, с наслаждением втянув прохладный ночной воздух, побрела по пустынным улицам сама не зная куда.
– Как прошло? – Мать суетливо выставляла на стол разносолы, то и дело бросая напряжённые взгляды на Стасю и почему-то на селёдку под шубой. – Девочек видела?
– Видела.
– Они изменились?
– Нет.
– Совсем?
– Совсем, – подтвердила девушка, решив не рассказывать о том, что последние десять лет проехались по её одноклассницам безжалостным катком.
– А мальчики?
– Тоже.
– А…
– Учителя такие же, как раньше.
– И даже…
– Любовь Дмитриевна в полном порядке, преподаёт у младшеклассников, что в её восемьдесят семь немного странно.
– Подвиг, – радостно покивала мать.
– Подвиг – это держать себя в руках и не глумиться над старушкой, когда тебе девять, а она всё равно ничего не слышит, – буркнула Стася и тут же устыдилась. – Нормально посидели: вспоминали, рыдали, хвастались достижениями… Короче, больше я на это сборище ни ногой…
– Милая, однажды тебе тоже будет чем похвастаться, вот увидишь…
– Твои материнские мечты не выдерживают никакой критики.
– Всё лучше, чем мечты твоего отца. – Женщина опасливо покосилась на полки, уставленные спортивными наградами, и безразлично спросила: – Колено ещё болит?
– Нет, – соврала Стася, моментально почувствовав, как заныл сустав.
Профессиональный спорт многим даётся нелегко, а когда он внезапно заканчивается перед заветной Олимпиадой, сохранить самообладание совсем уж непросто. Вот только Стася, получив серьёзную травму, испытала настоящее облегчение и, вопреки мнению знакомых, не убивалась по потерянным годам и несбывшимся надеждам, а тихо радовалась возможности не соблюдать режим, не мучиться на тренировках и не считать калории. Причём последнее было едва ли не самым приятным – распробовав нормальную человеческую пищу, девушка настолько вошла во вкус, что предавалась греху чревоугодия при каждом удобном и неудобном случае.
– А ты похорошела, – сказала мать, что следовало считать вежливо-ненавязчивой попыткой намекнуть на лишний вес.
Стася и сама прекрасно знала, что поправилась, но это её совершенно не напрягало: в кои-то веки фигура приобрела женственные очертания, волосы стали немного длиннее, а посторонние люди больше не принимали её за мальчишку-подростка. В целом в жизни наконец наметились позитивные перемены. Иногда девушка даже начинала верить в светлое будущее, однако родители упорно тащили её назад, в уныло-депрессивные времена, и сопротивление давалось очень тяжело.
