- Привет, киска. Сегодня я не хочу с тобой воевать. Я с хорошими новостями.
- Неужели? Нашел средство от слабоумия? – съязвила Сибил.
Она услышала, как за стеной курятника Кен щелкает зажигалкой. Парень, конечно, мог хвастать красивым лицом и прической, но по сравнению с его умственными способностями куры Сибил были Нобелевскими лауреатами. Девушка уложила последнее яйцо в корзину и вышла во двор.
- Эй, я тысячу раз тебе говорила: не кури здесь, - сказала она, недобро глядя на бывшего. – Тут солома, дерево. Когда начнёшь соображать?
Выражение довольства испарилось с лица Кена. Теперь он улыбнулся насмешливо, с издевкой. А Сибил жутко захотелось шлепнуть яйцом по его ухмылке.
- Знаешь, киска, я очень рад, что ты теперь не моя проблема, - пропел парень.
В его авто, которое стояло у калитки, было движение. Сибил прищурилась, чтоб лучше рассмотреть: молодая, белокурая мадемуазель ёрзала на переднем сидении. Большие глаза, алые, пухлые губы. Сибил почти пожалела девушку и сказала Кену:
- С легким сердцем говорю тебе то же самое… И не называй меня «киской».
- Слушай, я приехал, чтоб сообщить, с кем тебе придется сейчас иметь дело. Но, нет, – он пожал плечами. – Твое плохое поведение всё портит. Всё, как всегда…
- Ало, у меня есть работа. Мне некогда с тобой болтать.
Он засмеялся, так громко, что спугнул козу, которая дремала под большим дубом.
- Работа? Да ну, Сибил. Эта ферма тонет, как топор. Её уже ничто не спасёт, – он огляделся, недобро прищурился на старый дом, на ограду. Должно быть, во рту у него стало кисло, потому что он вытер тыльной стороной ладони губы, потом убрал платком пот со лба.
Сибил ненавидела то, как он смотрел на дом. Она и себя ненавидела, за то, что была такая влюбленная дура и отписала Кену пятьдесят процентов фермы, как подарок на помолвку. Это, наверно, было её худшее решение за последние четыре года жизни.
Все эти годы, почти каждый день Кен ныл и упрекал Сибил в том, что их маленькая ферма не приносит прибыли.
- Я сваливаю, - так он сказал теперь. – Я держался достаточно долго. Надеялся, что всё будет хорошо… Но только теперь всё блестяще сложилось: я нашел идиота, который купил мою долю фермы не глядя и за хорошие деньги. Как я уже сказал: теперь ты – его проблема.
-Ты продал свою долю?! И мне ничего не сказал? Почему мне не продал?! – Сибил почти завизжала от негодования.
- Тебе? У тебя нет денег. Я продал около трех дней назад. Всё сказано и сделано. Нет смысла буянить.
- Кому? – девушка шагнула вплотную к бывшему. – Кому ты продал?
- Нет, – Кен отпрыгнул и пошел к машине. – Ты чертовски злая. И это после того, как я приехал, чтоб всё рассказать.
- Ты приехал, чтоб злорадствовать. Я не права? – Сибил гневно топнула ногой.
Он вновь пожал плечами.
- Черт возьми! Кому ты продал?! – взревела девушка.
Он повернулся к ней, скривил губы:
- Действительно хочешь знать?
- Да, - и тут, в глубине души, Сибил поняла, что на самом деле не хочет.
- Попроси меня, – Кен хитро прищурился.
Она удержала проклятие, ручка корзины заскрипела в её пальцах, что сжались в кулак, но девушка процедила сквозь зубы:
- Пожалуйста.
Улыбка Кена стала глумливой, он погладил свой пах.
- Ласковей проси, киска.
- Пошел ты! – она не удержалась, швырнула яйцо ему в голову – оно смачно разбилось, оранжевый желток потек по самодовольной роже.
Сибил не была уверена, кто был в большем шоке, она или Кен. Пару секунд она стояла, моргая, а потом расхохоталась так, что живот заболел, из глаз брызнули слёзы. Потом с воинственным криком бросила еще яйцо, вновь удачно – попала бывшему в его дорогой льняной пиджак. После третьего Кен Романо припустил к машине. Бежал и обзывал по-всякому свою бывшую невесту.
Шины авто вспенили гравий, поплевали камушками на джинсовый комбинезон воинственной фермерши.
- Вали, придурок! – Сибил вытерла слезы, думая, что любой, кому бы ни продал Кен свою долю, будет лучше этого самодовольного ублюдка…
***
… Дирк Роули жутко злился на самого себя. Из-за того, что его мозги последнее время плохо работали, как и его самообладание. И вот он лопухнулся и не задал нужные вопросы риэлтору. Например: не узнал номер телефона того, кто жил на этой чертовой ферме. Здешний край, казалось, был создан для того, чтоб потеряться. И Дирк, кажется, заплутал.
- Божья земля, мать её, - рычал, одной рукой впиваясь в руль, а второй – потирая лицо.
Поездка длилась уже часа четыре. Роули страшно устал и готов был продать душу дьяволу за самый простой бутерброд и кровать. Крутило живот, болели спина, шея, колени. Кроме утренней чашки кофе Дирк сегодня ничего еще не вкушал.
Навигатор бесстрастно посоветовал сделать еще один поворот. Жутко захотелось выдрать его из панели и швырнуть в окно.
Дирк ехал сейчас по грунтовке, заросшей колючими кустами. Проклятые ветки нагло царапали роскошный черный седан. И Дирк ругал себя за то, что не взял внедорожник.
Наконец, показался старый деревянный указатель – ферма «Громкая». Роули чуть притормозил, выдохнул с облегчением. Что ж, уже лучше. Если везение продолжится, то через полчаса он и кровать себе найдёт...
