1. Глава 1
Боль и смачный хруст в затылке до темноты в глазах, да так, что перехватило дыхание. Грудная клетка рефлекторно дёрнулась в попытке вобрать кислород, но впившиеся в горло грубым хватом пальцы не дали сделать и глотка.
– Не смей мне перечить, тварь! Я сказал, что это должен был сделать он! Я не собираюсь за просто так кормить твоего приблудыша! – с такой неприкрытой злобой прошипел мужской голос, что каждый волосок на теле встал дыбом от ужаса:
«Он убьёт меня!»
Утопая в панике, Даша заскребла руками перед собой, намереваясь расцарапать мерзавцу морду, но смачный удар под дых вынудил схватиться за живот и инстинктивно подтянуть ноги. Слёзы градом покатились из глаз, а страх ледяными тисками сжал сердце: это конец!
Но где-то, на самом краю сознания, засвербила какая-то мысль. Разум, пылая паникой, ещё не успел чётко сформулировать, что же это такое, как негодяй отшвырнул её. И в без того ноющий затылок острой пикой с чавкающим звуком вонзилась новая боль, гудящим чёрным муаром погребая под собой сознание Даши.
И она умерла. Второй раз за сегодня.
* * *
Ненависть. Именно это чувство поддерживало Гордерика всё это время. Кажется, всё то, что осталось от него, вибрировало, настолько сильно он ненавидел его… и презирал себя.
Надо же было этому магу быть столь беспечным! Ослабил бдительность, доверился проходимцу, и вот каков результат. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что судьба не будет жестока и в скором времени явит шанс.
До того, как с телом мага произойдёт непоправимое. К счастью, звери его точно не тронут. Но люди…
Гордерик так пылал гневом, что в первый момент, когда этот негодяй, наконец, привёл его в свой дом, он возненавидел и его жену, и ребёнка: разве пойдёт порядочная женщина за такого подонка? Нет, только такая же корыстная тварь, как и он сам! А мальчишка… От трупоедов плодятся трупоеды.
Но чем дольше Горд смотрел, наблюдал за ними, тем отчётливее понимал, что не всё так, как он себе представлял. Всё больше он испытывал к девушке и пацану какую-то смесь жалости и презрения: разве можно быть такими бесхребетными?! Но всякий раз тут же одёргивал себя: он ненавидит их тоже — и точка.
Впрочем, стоило признать, что Гордерик был слишком предвзят к ним. Разве может противостоять здоровяку хрупкая женщина, когда тот прёт на неё с налившимися кровью от ярости глазами? Да у него кулачищи что молоты… А пацанёнок? Ему на вид от силы лет пять-шесть, не больше. И заметно сразу, что эти двое недоедают. А то, что он бил их… Гордерик это видел сам и не раз.
Ему было странно, почему Дьюк так относится к своей семье, пока не понял одну простую вещь – мальчишка не его сын. И Дьюк не просто это подозревал, он это знал. В тот момент Горд даже испытал некое извращённое удовольствие: наставила муженьку рога, пока тот на заработках наёмником колесил земли и Тёмную Пустошь? Но, приглядевшись к ней, понял, что опять всё не так.
Дьюк не оставлял попыток призвать Гордерика, воя по ночам в сарае на все лады моё имя, чем весьма нервировал его. Признаться, первые разы Горд от души повеселился, глядя на ошарашенное лицо негодяя, когда призыв не сработал.
– Гордерик Махонад! Гордерик Махонад! Приди на зов своего хозяина! – выл этот неудачник почти до самого утра, но до дуболома так и не дошло, что имя мага не является именем того, кто занял его место, а значит, всё было зазря.
Хотя, будь Дьюк хоть чуточку умнее, понял бы сразу, ещё там, сидя с магом у костра в лесу Пустоши, что даже они настоящих имён никому не говорят. В них сила, магия. А в нём этого не было ни капли. Как и ума.
Всё торжество и веселье в нём тут же сошли на нет, когда он увидел, что досаду от неудачи Дьюк выместил на жене. Боги! Она даже не кричала и не пыталась защититься, видимо, давно привыкнув к беспричинным вспышкам ярости Дьюка.
А Горд… Впервые был так близок к тому, чтобы вмешаться. Наверное, в нём заговорила человечность, оставшаяся от мага…
Наёмник стал бить её всякий раз, после каждой попытки. Но сегодня, видимо, окончательно потеряв терпение добиться от него покорности, Дьюк был особенно жесток.
В пробирающей до дрожи предрассветной тишине эта мразь месила кулачищами девушку, посмевшую спать, пока он, хозяин дома, бодрствует. Она зажимала ладонью рот, заглушая стоны, но Горд отчётливо слышал хруст костей в её тонком теле, и от этих звуков у него наверняка застыла бы в жилах кровь, будь он во плоти: даже твари Пустоши не так жестоки...
Испытывая перед девушкой какое-то острое, незнакомое чувство и предвидя непоправимое, Горд всё же решил помочь ей. Бесшумно выскользнул на улицу и постарался отвлечь Дьюка стуком в ворота. Будто бы кто-то пришёл. А затем, чтобы имитировать наличие чужого, шуганул старого пса, отчего тот испуганно забрехал, прячась в будке.
Дьюк, недовольно ворча, достаточно быстро показался во дворе, а он вернулся обратно, и в первое мгновение ему показалось, что девушка умерла. Его ужаснула разительно бледная кожа при насыщенно-алых потоках из рассечённых губ, разбитого носа, что он не сразу заметил, что мальчишка, испуганно сжавшийся в комок под тонким одеялом на лавке у дальней стены, таращился прямо на него.
