Я в ужасе замерла, наблюдая, как мой кофе растекается отвратительным пятном по белоснежной рубашке высокого темноволосого парня. Тот с удивлением посмотрел на него, а потом поднял на меня взгляд, полный злости и уничижения.
Собравшиеся круго́м ученики зашептались. В гомоне нескольких иностранных языков я сумела различить пару фраз: «Ну, новенькая и влипла!» и «Не жить ей, это точно!» Теперь я напряглась по-настоящему.
– Ты испортила мне рубашку, – на чистом корейском процедил сквозь зубы тот, кто, по словам окружающих, должен был стать причиной моей преждевременной гибели.
Парень сделал шаг ко мне, и я каждой клеточкой кожи почувствовала опасность, исходящую от него. В висках застучало, ноги стали ватными.
– Прости, – как можно более беззаботно ответила я по-английски. – Я все исправлю.
– Исправишь? – Кажется, этот парень не собирался переходить на общепринятый язык международных школ, продолжая давить меня корейским. Он подошел настолько близко, что мне пришлось отступить назад. – Каким образом?
– Например, отдам в химчистку… – Голос осекся, и я замолчала.
Парень прожигал меня взглядом карих глаз, полным высокомерия и ненависти.
В огромном школьном фойе повисла гнетущая тишина.
Я еще немного отступила назад и посмотрела по сторонам. Вокруг плотным кольцом стояли ученики старших классов и с интересом следили за происходящим.
Сразу стало понятно, что наблюдение за унижением и расправой над каким-нибудь незадачливым учеником или ученицей – одно из любимых занятий старшеклассников частной международной школы Daimendé. Но только я не рассчитывала оказаться на этом месте в первый же день, как отец запихнул меня сюда.
Я расправила плечи, сделала глубокий вдох и медленный выдох, чтобы успокоить колотящееся сердце. И не в таких передрягах бывала.
– Чего ты хочешь? – сказала я громко по-русски.
Парень приподнял левую бровь и усмехнулся.
– Хочу, чтобы тебя здесь не было, – склонив голову набок и бесцеремонно разглядывая меня с ног до головы с брезгливым видом, по-корейски ответил он.
– Я бы и рада помочь, – снова по-русски сказала я, – но ты уже довольно взрослый, пора бы понять, что не все мечты сбываются.
Парень хмыкнул, засунув руки в карманы, и что-то собирался ответить, но в этот момент к нам подскочила девушка и швырнула мне в лицо стопку листов. Левую скулу словно обожгло, и я прижала к ней ладонь, испепеляя девицу возмущенным взглядом.
– Нахалка малолетняя! – пропищала она. – Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?
Разъяренная девушка подняла руку, чтобы отвесить мне пощечину, но та так и повисла в воздухе, перехваченная загорелым светловолосым парнем.
– Пак Джуми[1], что это с тобой сегодня? Может, «эти» дни? – Парень сверкнул белозубой улыбкой и перевел взгляд на меня: – А кто это у нас тут? Что-то я не узнаю твоего личика…
– Дэн, не трать свое время. Не стоит она того… – Темноволосый с легкостью перешел на английский и, похлопав моего спасителя по плечу, пошел прочь.
Пак Джуми не без труда освободилась из хватки блондина и побежала за хамоватым брюнетом.
Я в упор смотрела на своего спасителя и не могла понять: я должна радоваться, что он подоспел вовремя, или наоборот? Парень усмехнулся каким-то своим мыслям и протянул мне белоснежный носовой платок:
– Приведи себя в порядок, у тебя кровь на лице.
Я дотронулась до скулы, и на пальцах осталось липкое красное пятно. Проигнорировав протянутый мне платок и даже не подумав поблагодарить этого парня за сомнительную помощь, я направилась в туалет.
– Эй, новенькая! – донеслось мне в спину. – За тобой должок, а я не прощаю долгов…
Меньше недели назад мы с отцом прилетели в Сеул. Его назначили торговым представителем при Российском посольстве, что, мне казалось, воспринималось им как ссылка. Еще бы! После десяти лет работы в дипмиссии в Германии.
О стране, в которой мне теперь предстояло жить, я знала немного. Всезнающий интернет рассказывал об удивляющих весь мир темпах экономического роста, отличном климатическом расположении на полуострове и бешеной популярности халлю́ (k-pop, дорамы, литература и киберспорт), захватившей уже почти половину мира. Моя единственная берлинская подруга Грета жутко завидовала, когда узнала, что я буду жить на родине ее горячо обожаемых айдолов из BTS.
Мне же было все равно. До моего совершеннолетия оставалось чуть меньше шести месяцев, после чего я планировала выбраться из-под опеки родителя и вернуться в Россию, где не была уже два года. Мои отношения с отцом были нейтрально-отрицательными. А все потому, что до своего пятнадцатилетия я его почти не знала. Он бросил нас с мамой, когда мне только-только исполнилось полгода, и уехал помощником атташе в Китай. И снова появился два года назад, когда органы опеки уже оформляли документы, чтобы упечь меня в детский дом после маминой смерти.
С возвращением отца моя жизнь изменилась. Он забрал меня сначала в Берлин, где мы жили в трехэтажном особняке с собственным дворецким и прислугой; а теперь – в Сеул. Тут нашим временным пристанищем стала шестикомнатная квартира в жилом комплексе премиум-класса.
