Я не люблю, когда перебивают,
Когда хотят мне рот заткнуть,
И не люблю, когда не помогают,
Когда лишь надо руку протянуть!
Я не люблю, когда хотят награды,
За то, что можно сделать просто так!
И не хотят преодолеть преграды,
Коль им не светит издали медяк!
Я ненавижу пьяное влеченье,
К телесным проявлениям творца,
Я не люблю, плотского наслажденья,
Коль будут потом дети без отца!
Я не люблю, когда ломают кости,
Когда снаружи льется чья-то кровь,
И не люблю, когда не ходят в гости,
Стерев столбец пропущенных звонков!
Я не люблю, когда смеются в голос,
Над тем, кто, оступившись, выпал из толпы,
И не люблю, когда последний волос,
Готовы вырвать в споре с головы!
Я не люблю, когда позорят Бога!
Нося на шее чистой грязный крест,
И не люблю, когда дорогу,
Боятся перейти на красный свет !
Я не люблю, когда боятся смерти,
Не признаю могущества её!!!
Когда весь свет в моих глазах померкнет,
Мой дух неугомонный не умрёт!!!
Я не люблю, когда не верят в силу,
Наивно полагаясь на обман,
И не люблю, когда не заслужили,
Кладут хотя в намыленный карман!
Я не люблю так много, что не знаю,
Не отдалился ли я от добра,
И все настойчивей себе напоминаю,
Как ярко светит дальняя звезда…
Не верит в Бога, говорит,
Но, что такое, он не знает,
Одно лишь слово – индивид,
Из всех других запоминает.
Не верит в чувства, в романтизм,
Ведь всем гормоны управляют,
Одно лишь слово – организм,
Из всех других предпочитает
Не верит в простоту души,
И всех в корысти обличает,
Одно лишь слово – торгаши,
Он всем другим предпочитает
Не верит лезвию судьбы,
и мнит, что он всему хозяин,
Без слов отчаянной борьбы,
Давно уж жизни он не знает.
И пусто у него в груди,
И голова полна сомнений,
Ведь, вера всё же впереди,
А тень её – источник мнений.
Посреди океана бед, стоит одинокая башня,
Заведует ей старый дед, жжёт огонь, хоть и очень уставший.
Дающий кому-то надежду, и учёным умам, и невеждам,
И не золоту служит он, и не чей-то кровавой короне,
Нет на башне крестов и знамён, одинокий смотритель у моря.
И не надо ему поклоняться, он не терпит ни жертв, ни даров,
Его главная цель и богатство, освещать всем дорогу домой.
Одиночество стало сестрою, пусть приёмной, но всё же родной,
Благодетель – верной женою, с ней венчал его вал штормовой…
Хочу общаться со всеми, с огромной долей веселья,
Дышать взатяг ароматом, чтоб каждый мой мирный атом,
Дрожал от счастья свершений, и от числа искушений.
Хочу без ссор и ругательств, и без больших обязательств,
И без интриг и вмешательств, и без дурных издевательств,
Без подлых мер и предательства, без лжи о расовом равенстве,
Без фанатизма и зависти, и без душевной усталости
От ущемления самости в употреблении сладости,
Что называют все радостью, включая вредные гадости
И недоступные шалости.
Это вполне достижимо, но не в реальном режиме,
А лишь в придуманном мире, где нет жестоких мотивов
И сильных ветра порывов, где правят добрые силы,
Где нет и косточек в сливах, где нет ни слабых, ни сильных,
Где нет законов трусливых, нет идеалов строптивых,
Нет жажды крови спортивной, нет нищеты разновидной,
Нет сложных схем дальновидных с марионетками дивными,
С глазами начисто мыльными.
Всё это делает сложным, и даже мало возможным,
Быть добрым милым прохожим, для всех людей осторожных,
Что ждут движения ложного от всего всевозможного.
А так хотелось бы верить, что наступит то время,
Когда все станут мудрее, и хоть немножко добрее,
Когда уйдут все проблемы из-за издержек системы
И разногласия мнений, раздела личных имений,
Несовпаденья поверий, и недостатка доверия,
Или нехватки умения управлять настроением
При дружелюбном общении, или животном влечении,
Что нас зовёт в приключение.
Все было б очень прекрасно и ничуть не опасно,
Все бы ходили без масок и без пластмассовых касок,
Не запирали бы двери и не ругались, как звери,
И не хотели бы мерять весомость каждого дела
И все пропорции тела.
Никто бы не был голодным, или духовно холодным,
Все бы любили друг друга и вне семейного круга,
Ушла бы нужность законов и смертоносных патронов,
Религиозных канонов и психотропных приёмов.
Звучит уж очень заманчиво, но в то же время обманчиво,
Ведь без мгновений ненастных ушла бы значимость счастья…
Как мог оттягивал я утро,
Вдыхая жадно сонный бриз,
Но вот гудит будильник нудно,
Пора опять спускаться вниз.
Я недоволен словом будни,
И не терплю их плавный ход,
Горю в агонии их блуда,
Кривя притворно сытый рот.
И даже сны лишились цвета,
Один туман остался здесь,
И лишь в растениях из лета,
В огне листвы явилась смесь,
Дыханьем смерти и чудес…
Я вешал всю скуку и боль на веревку проблем,
Но шея порвала петлю, оказавшись грубей.
Я резал сосуды, где кровь переполнена гневом к себе,
Но кожа сломала сталь, оказавшись сильней
Я вдыхал отравленный газ, в надежде уснуть,
Но свежий воздух в груди оказался бодрей.
Слишком слабый, чтобы лететь,
Слишком крепкий, чтобы разбиться,
Слишком вольный, чтобы терпеть,
Слишком добрый, чтоб обозлиться…
Всё движется по кругу, точнее, по спирали,
Зациклена что кем-то, ведёт нас всех по краю,
И не понять, где выход, не вспомнить, где начало,
Лишь вихрь надежд и боли, которому всё мало.
Не избежать затмений, не погасить весь свет,
