Мрачное небо низко нависло над Петербургом, дожди который день поливали землю. Хандра и уныние, казалось, обволокли всё вокруг. Да еще и Федор непрестанно ныл, как больной зуб, мучил меня, вопрошая, когда же состоится наша свадьба. Я ссылалась на недомогание папеньки и умоляла подождать до осени. Хотя отец чувствовал себя неплохо, мы с ним решили говорить так Федору, чтобы максимально оттянуть свадьбу.
Душа томилась неопределенностью, и я знала: нужно что-то менять. «Что принесет в мою жизнь лад и покой?» – ответа на этот мучительный вопрос не находилось. Тоска усиливалась, я практически не выходила из своей комнаты и никого не хотела видеть. Нужно было нечто, что дало бы мне силы, взбодрило душу и тело.
По дороге на службу Федор собирался заехать к графу: он в последнее время часто туда ездил, но я ни о чём не спрашивала. Во всём его поведении была таинственность, он напускал на себя солидности, точно выполнял важное государственное поручение. Я скептически улыбалась, видя, как ему не терпится поделиться, но он сдерживался и лишь сердито бубнил себе под нос:
– Зря ты, Наташка, смеешься! Вот посмотришь, будет толк из твово мужа. Я тебе нос еще утру! Щас к графу поеду…
– Да поезжай ты куда хочешь – хоть к графу, хоть к чёрту лысому!
Мой женишок насупился и двинулся к выходу.
– Федь! – окликнула я. – Ты самое главное не забудь. – Федор насторожился и внимательно посмотрел на меня. – Промеж делами успей мужем моим стать. А то понапрасну спину перед графом гнуть будешь.
Федька зло зыркнул в мою сторону:
– Да что ты всё языком-то мелешь? Ну право слово, точно помелом. Говорю же: вот не сойти мне с этого места, я еще вас всех переплюну!
Я швырнула в него подушкой и усмехнулась: «Мели, Емеля! А плевать ты, и верно, мастак». Федор махнул рукой и торопливыми шагами сбежал вниз.
Папа, видно, ждал, пока будущий зять уйдет, и не замедлил этим воспользоваться. Увидев отца, я вскочила.
– Папенька, я так рада! Представляешь, Федька тут грозился в большие начальники выбиться. Смешно, право…
Отец, которому я никак не давала вставить слова, топнул ногой.
– Да помолчи ты, Наташка, хоть немножко! Всё я знаю: думаешь, граф со мною не делится? Пес с ним, с твоим Федором, ты послушай лучше, с чем я к тебе пришел. Шереметьевы… – услышав эту фамилию, я приободрилась, – ждут нас с визитом в Москве, – продолжал отец. – Я, к сожалению, поехать не смогу – служба обязывает в Петербурге оставаться. У меня задание от императрицы: до зимы нужно обмундировать наш полк, шинели там новые… ну и еще всякое разное.
– Папа, – прервала я отца, – больно интересно мне о шинелях! Ты о Шереметьевых.
– Да не перебивай ты меня, несносная девчонка! С детства привыкла поперек моих слов говорить. Одна, стало быть, поедешь…
– Может, я тогда Федора с собой возьму?
Отец сделал брезгливую гримасу и тоном, не терпящим возражений, отрезал:
– Только через мой труп он там появится! Ни в коем разе! Нет!
– Но как же я одна-то, папенька? Неприлично это! Шереметьевы уже знают, что он мой жених… а я одна приеду.
– Неприлично за такого козла замуж выходить! Все остальное очень даже прилично. Сопровождение тебе дам, понятно, одну в такую дальнюю дорогу не отправлю. Что опять-то не так? Стараюсь для тебя, а ты всё недовольна… – Отец сердито засопел.
– Да будет вам, папа, кипятиться! Точно самовар, не остановишь. – Я нарочито вежливо обратилась к отцу «на вы». – Федька вам точно кость поперек горла… Может, довольно?
– Да замолчи ты, несносная! Учить она меня вздумала!
Я улыбнулась, глядя на разошедшегося отца. Как мне нравился этот праведный гнев! Несмотря на сердитый тон, каждое слово было наполнено заботой, сочувствием и нежностью. Как же он меня любит! Я примирительно обняла его.
– Папа, если ты не считаешь неприличным для девицы путешествовать одной, конечно же, я поеду.
– Всё будет очень даже чинно и благородно, – улыбнулся отец. – Тебя пригласили к ним в дом на несколько дней, а именно на три. Собирайся, выезжать надо сегодня же. А с Федором я сам всё управлю! – Отец вытянул в мою сторону раскрытую ладонь, как бы останавливая поток ответных речей. – Собирайся, дорога будет нелегкая. На тракте есть путевые дворцы для особ высокого чина, граф похлопотал, чтобы тебя там приняли. В Новгороде, в Твери и в других городках – возничий всё знает – встретят как должно. Там отдохнешь, а ужо перед самой Москвой на постоялый двор завернете, там и приведешь себя в подобающий вид. Я вперед тебя нарочного с письмом отправлю, предупрежу. Распоряжусь лошадей закладывать. Чтобы через два часа была готова! – Я двинулась было собираться, но отец, лукаво улыбнувшись, продолжал:
– Наташа, ты видала, граф карету новую прислал – там она, внизу. – Я покачала головой. – О-о-о, супротив прежней – как есть царская. Тебе в ней удобно будет. Книжек побольше возьмешь – дорога короче покажется.
