Первая любовь меняет жизнь, порой выворачивая
ее наизнанку. О ней не забыть. От нее не скрыться даже за годами…
Настоящее
Ольга
В этот хмурый пятничный вечер так хочется
поскорее оказаться у мамы.
Нехорошее предчувствие одолевало с самого
утра, пришлось отпроситься у шефа пораньше и метнуться на другой конец города.
Сотовый родительницы не отвечает — наверное, опять забыла подзарядить, а то и
вовсе оставила где-нибудь. В последние дни мама стала совершенно рассеянной, но
вовсе не в силу возраста.
Потратившись на такси, почти бегом
преодолеваю три лестничных пролета до нужной квартиры. Нажимаю на звонок и
одновременно пытаюсь отдышаться.
— Кто там? — из-за двери доносится такой
родной голос.
Слава богу, с нею все хорошо.
— Я, мам! — выкрикиваю и облегченно вздыхаю.
— С тобой все в порядке? Сотовый не отвечал, вот и…
Слышится щелчок замка, дверь широко распахивается.
Оборвав фразу на полуслове, я как вкопанная застываю
на пороге. Первое, что бросается в глаза, так это огромный фингал у мамы под
глазом.
— Упала, — она беспомощно разводит руками. —
Представляешь? Вот ведь угораздило.
— Неправда, — едва не плача, возражаю я. — Он
снова взялся за старое? Требовал деньги?
Мама кивает и испуганно оглядывается в сторону
кухни. Оттуда доносятся мужские матюки и грохот кастрюль.
— Сколько можно прощать, мама, почему ты не напишешь
на него заявление? — обреченно спрашиваю я. Привалившись к косяку, измученно
прикрываю глаза. — Он же не остановится, мы обе это понимаем. Уходи от него,
беги, пока не поздно. Перебирайся ко мне и забудь о нем, как о кошмарном сне.
— Не могу, что люди подумают, — шепчет мама и
качает головой. — Он столько для нас сделал, так заботился. И теперь, когда ему
нужна помощь, я не могу сбежать. Это болезнь, понимаешь? Все так говорят…
Может, он еще одумается и все будет как прежде?
Она смотрит на меня с надеждой, все никак не
хочет снять розовые очки.
— Ничего не будет как прежде, — предупреждаю
я и, поддавшись порыву, крепко обнимаю мать. — Он потерял все: работу, друзей,
даже человеческий облик. Все, что он хочет, это играть.
Когда-то мой отчим слыл самым завидным
мужчиной в этом районе, а то и во всем городе. Семен Игнатов был правой рукой
владельца крупной фирмы по продаже машин, носил дорогие костюмы и модную
стрижку. Он не пил, не курил и, казалось, вообще не имел вредных привычек.
Разве что мог просто так, по прихоти, купить жене сережки с бриллиантами или
вывезти всю семью на выходные за границу. Мама блистала на званых ужинах: в
шикарных платьях, шубках и драгоценностях.
Все изменилось, когда отчим увлекся азартными
играми. Сначала это были казино. После ― игровые аппараты на улицах и клубы, в которых пахло дешевым табаком и
спиртным. Семен все еще не пил, но при виде «одноруких бандитов» точно сходил с
ума.
Сначала его уволили с работы. Друзья
перестали давать деньги взаймы, а после и вовсе исчезли. Семен пробовал устроиться
на другую должность, но держался на новых местах до первого игрового запоя.
Только мама терпела: водила его к психологам, утешала, верила. Ее драгоценности
перекочевали в ломбард. Туда же пошла бытовая техника и шубки. За какой-то год из
обеспеченного бизнесмена Семен Игнатов превратился в зомби с красными от
недосыпа глазами и трясущимися руками.
С кухни доносится радостный вопль. Кажется,
сейчас отчим занят тем, что делает ставки в казино виртуальном. И радуется
выигрышу, за которым непременно последует полное фиаско.
— На что играет? — спрашиваю я.
— Он отобрал у меня сотовый… — познается
мама, трогая опухший глаз. — Я не хотела
отдавать, вот и получила.
— Нет, это уже слишком! — негодую я. Скидываю
уличную обувь и решительным шагом направляюсь в кухню. — Если ты не вызовешь
полицию, это сделаю я.
Это уже не первый раз, когда отчим поднял
руку на маму. Я боюсь думать, чем закончится его припадок в следующий раз.
— Как
ты мог?! — кричу зло.
Становлюсь напротив кухонного стола, за которым
расположился Семен. Он не отрывает взгляда от монитора ноутбука и яростно
шпарит по клавиатуре. На отчиме старые шорты и растянутая майка. Волосы его
всклокочены, на щеках и подбородке недельная щетина. Трудно представить, что не
так давно этот мужчина считался чуть ли не эталоном мужской красоты.
— Отвлекись хоть на минуту! — требую я. —
Надо поговорить! Если не остановишься, я вызову полицию.
Ноль эмоций. Семен видит только монитор, на
котором обезьяна ловит падающие бананы.
— Ты ударил маму! — почти кричу я.
Протягиваю руку и резким движением складываю
ноутбук. Отчим ревет и рывком становится на ноги. Угрожающе нависает надо мной
с высоты могучего роста.
— Да как ты смеешь, пигалица! — орет и
замахивается на меня.
— Нет, Семочка, не надо! — мама бросается на
помощь. Виснет на его руке, истошно повизгивая. — Она только помочь хотела.
— Помочь?! — орет он, стряхивая маму с руки,
как собачонку. — Лучше бы принесла еще денег. Я кормил и одевал чужого ребенка,
а теперь требую возмещения. Ну, чего пялишься, есть у тебя с собой деньги?
— Ничего ты не получишь, — качаю головой и
помогаю маме подняться. — Ты совершенно рехнулся с этими играми.
