Заканчивался май. Впереди лето. Что бы ни было, как бы фигово не складывались обстоятельства, лето – это лучше, чем зима. Дни длиннее, фрукты лучше, можно носить кеды, треники и ту футболку, которая в шкафу чистая. Я шла от метро быстрым лёгким шагом с ничего не значащей улыбкой на лице, которая появилась сама по себе от летнего солнца. Других причин улыбаться особо не было. За комнату платить нечем, а до зарплаты ещё неделя. Да, нехорошо получилось. Ночевать сегодня домой лучше не ходить, если не смогу немного одолжить на неделю у напарницы. Иногда даёт.
До ТЦ от метро минут пять. Огромный, стеклянный, мраморный внутри, с лампочками и вывесками, эскалаторами и летающими лифтами, шумом, музыкой, суетой. ТЦ «Букет» ждал меня каждые два дня. Я работала там двухдневными сменами в ювелирном магазине. Отличное местечко – народу мало, коробки таскать не надо, развешивать одежду из примерочных тоже. Хозяйка требовала опрятный вид, бледный маникюр, чёрные платьица и лодочки на ногах. Про бриллианты я всё давно выучила: огранки там разные, что такое чистота, какие бывают включения, закрепки и прочее, хотя клиенты много вопросов не задавали. Главное, чтобы цена и дизайн находились на близком расстоянии.
По-настоящему понимающих в ювелирке клиентов у нас мало. Да их вообще мало. В основном это жертвы рекламного вымысла с фотошопом и копеечными призовыми кулончиками, или те, кто наведывался за коллективными подарками на свадьбы и юбилеи. В таких случаях решения принимает какая-нибудь секретарша или начальница отдела, а там, как правило, со вкусом ничем не лучше, чем у остальных. Мне, главное, вовремя подсунуть то, что соответствует сумме и не продешевить. Расхваливать и развешивать макаронные изделия у меня всегда отлично получалось. Уж, не знаю почему. Я просто внимательно слушаю то, что мне говорят. Иногда достаточно двух маленьких слов, и мне уже понятно, что от меня хотят, и на что клиент клюнет. Главное, был бы товар, с которым можно работать.
Когда я смотрю на прилавок, – мне жалко. Столько прекрасных бриллиантов, столько золота, такую красоту можно сотворить, а в итоге продаю некрасивый мусор. Не умеют делать. Во всяком случае там, где хозяйка всё это берёт. У неё франшиза, о которой она сто раз уже пожалела. Хотя мы стабильно продаём, и у нас даже есть хиты.
Света уже протёрла прилавки и переоделась, когда я подошла к магазину.
– Вчера от гостей осталось полно еды. Иди позавтракай! – кивнула она в сторону подсобки. Света меня подкармливала. Работать со мной – одно удовольствие, потому что я всегда делаю план, и она за меня держится. Выручка у нас считается общей за смену. Я всегда чувствую, с деньгами клиент или ломает дурака, даже если он безукоризненно одет и важен, как бумажный «кораблик». Меня не проведёшь. Я также мгновенно отличаю любовниц от жён, платёжеспособных баб от гуляющих а-ля «померить», ну, и конечно, смотрю в оба, чтобы в магаз не забрели двое молодых мужиков или иногда ещё с девушкой, – это, как правило, развод и воровство.
Светкины пирожки и салатик в пластиковой коробочке зашли превосходно. Потом кофе с лимоном, как я люблю, и всё – зеркало, помада, лак для волос, зал.
– Вкусно, спасибо. В прошлый раз мне пирожки больше понравились.
– Вероник, не наглей, – ответила Света.
– Я же не сказала, что они плохие. Я ж уже к ним привыкла, и знаю, как твоя свекровь печёт. Спасибо ей в любом случае, – я посмотрелась в маленькое зеркало, стоявшее на прилавке, поправила волосы, – Свет…
Она всё поняла мгновенно.
– Могу, но завтра. Сегодня нет ни копейки, заплатила за детский сад.
Уже неплохо. Продержаться всего одну ночь.
Понедельник – день слабый для торговли, так что я решила пойти погулять по Центру и прикупить на последние копейки новые колготки. На этих поехала петля, а я терпеть не могу такое. Могла бы обойтись и без колготок, оставшись просто в лодочках, но в Центре всегда поддерживали такую низкую температуру, что пару раз попробовав и простудившись, я решила больше не рисковать. Да и хозяйке, Ольге Никитичне, не нравились голые ноги на работе.
– Несерьёзно, Вероника. Короткое платье, голые коленки, глаза твои васильковые. Начнутся лишние разговоры, – сказала она как-то, то есть в тот самый раз, когда я опять разодрала колготки о ручку ящика с внутренней стороны прилавка. Не с дыркой же стоять.
Я поднялась по эскалатору на третий этаж и пошла по левой стороне Центра в поисках одной небольшой галантереи, которая располагалась в самом конце, её даже было почти не видно, если не знать, что там. У них всегда имелся нужный мне оттенок: «светлый капучино». С этой стороны продавали всё женское, магазины ломились от белья и разных халатиков и пижам. К своему стыду, у меня никогда не было ни шёлкового кружевного халатика, ни пижамки, ни разных мало понятных блестящих атласом распашонок и шортиков. Обычно я спала в футболке большого размера и обходилась как-то без халата вообще.
Бедность. Что там придумывать разные объяснения. Отца не было, погиб на работе, точнее, в экспедиции, он был археологом, мама осталась в другом городе с младшим братом, а я поехала в Москву – учиться, работать и всем помогать, как начнёт получаться. Сама так решила. Таких, как я, в Москве тысячи, хотя в глубине души я знаю, что таких, как я, больше нет.
