Одним прекрасным утром, восьмого августа, Теренций шёл по лесной тропинке от старого кладбища, где копошились подручные некроманта – жив-курилки, поднятые из могил. Им выдали задание: прополоть на могилках траву, подстричь разросшиеся кусты черёмухи и сирени, а потом закопаться обратно в землю. Юный маг шёл – руки в карманы, неспешная походка – и вдруг запнулся о корень. Чья-то рука незамедлительно поддержала его под локоть. Вот только что рядом не было ни души (если не считать, конечно, самого Ванильного Некроманта) – и вдруг стоит человек.
Так себе, конечно, он стоял – пошатывался. И на голове почему-то горело пламя. Пёс Ватсон, лучший друг Теренция, выскочил из кустов и загавкал на незнакомца. Люди обычно пугались большой чёрной собаки, по крайней мере сначала, пока не понимали, что цель Ватсона – облаять, а потом облапить и как следует вылизать лицо и уши любому, кто попадётся.
Человек хлопнул себя по макушке, и пламя исчезло. Остались только волосы – длинные, чёрные, ничуть не сгоревшие. Пса он не испугался – потрепал по крупной голове, между ушами, и дал облизать руки.
– Привет, – сказал Теренций.
Его мать никогда никого не боялась. Поэтому он решил, что тоже никого и никогда бояться не будет. Тем более – если человек помог не упасть, подхватил, то он, наверное, не такой уж и опасный.
– Я есть Альфа и Омега, – сообщил человек шёпотом. – Я есть начало и конец, и нет у меня иной доли, чем родиться и умереть, не оставив следа после себя.
– Мда? – усомнился Теренций. – Я б так не сказал. У тебя такой вид, будто тебя надо как следует вылечить, дать отоспаться… а ещё, пожалуй, напоить, накормить и всё такое.
– Как в сказке? – слабо улыбнулся незнакомец.
У него было болезненное лицо, горящие, словно в лихорадке, глаза, и он всё время как бы сжимался, словно пытался защитить что-то внутри себя. Незримое и ценное.
– Как в сказке, – подтвердил Теренций. – Пошли, тут недалеко.
Кладбище когда-то относилось к посёлку лесорубов, которые давным-давно покинули эти места. А домик на кладбище был когда-то сторожкой, где хранились лопаты и где никто не жил. Но пару лет назад Ванильному Некроманту взбрело в голову поселиться тут. Удобно: вроде как и своё жильё, и в то же время близко от дома-на-семи-ветрах! С тех пор он понемногу оборудовал сторожку под жилище, хоть и не слишком удобное. Теперь там были печка, кровать и умывальник – а что ещё надо одинокому некроманту? Лопаты у него тоже имелись: стояли строгим рядом в кладовке.
– Кого притащил? Опять поднял какого-нибудь рыцаря печального образа, что ли? – приветствовал Теренция лежащий на подоконнике череп.
– Нет, – сказал Ванильный Некромант. – Он, кажется, живой.
– Меня зовут… – незнакомец слегка замялся.
– Понятно, – сказал Теренций. – Скрываешься. Можно тебя звать Омегычем? Ты же Альфа, Омега и ещё чего-то там?
Человек слабо кивнул и сел на край кровати.
– У тебя есть говорящий череп, – сказал он.
– Ага. Я Гоша, – череп не шевелил челюстью и вообще, строго говоря, разговаривал мысленно. Просто мысли у него были на редкость громкие и к тому же трескучие. – Хочешь послушать мою историю? Она интересная! Меня назвали в честь человека из другого мира.
– Позже расскажешь, – сказал ему Теренций. – Слушай, Омегыч. Я сейчас сбегаю домой, принесу тебе поесть. Постарайся тут ничего не сломать… и, если зайдёт сюда пара мертвецов – вот тебе лопата, гони их прочь, только не повреди сильно. Это мои подмастерья. Понимаешь?
– А ты некромант? – спросил незнакомец.
Слабость заставила его улечься на не слишком чистое бельё и согнуться в три погибели.
– Ну вроде того.
Ванильный с некоторым сомнением посмотрел на подопечного.
– Или давай, позову сюда доктора? Ты ранен?
– Нннет, – ответил Омегыч. – Вроде бы не ранен и не отравлен. Даже не заклят. Устал. Как тебя зовут, добрый человек?
– Доброго человека зовут Теренций Августус Восьмой, и сегодня ему, олуху, по расписанию шестнадцать лет, – сообщил череп Гоша. – Давай вали за подмогой, балда! Видишь, человеку плохо.
– Не надо никого звать, – слабо сказал Омегыч. – Я не доставлю хлопот. Если вы не против, ребята, я просто посплю тут и исчезну.
И закрыл глаза.
Но Гоша не собирался давать ему спать!
– Погоди, – беспокойно вещал он, – не дохни.
– Да не дохну я, – убеждал его Омегыч.
– Это тебе кажется, – возражал череп. – Здесь нельзя умирать. Да и о мальчишке подумай! Это тебе не кто-нибудь там, а сам Ванильный некромант! Не слыхал?
– Нет, – ответил молодой человек сонно. – Почему ванильный? Не похож он на булочку.
– Сам ты булочка, – обиделся за друга Гоша. – Это его друг один так назвал! Сказал, что в его краях так называются эти… эмоциональные люди.
– А он эмоциональный? – на всякий случай уточнил Омегыч.
– Он особенный. Все некроманты как некроманты, а наш Теренций, едва кого занекромантит, сразу страдать начинает. Иногда даже до слёз!
Это было не очень понятно. Омегыч хмыкнул, но Гоша не успокаивался, пока не нарассказывал про Теренция ещё много чего… только всё зря: огненный маг давно уснул.
***
Исчезающий камень сжался в груди, словно самое настоящее сердце. Ощущение щекотки россыпью мурашек разбежалось по всему телу.
