Есть Великое хозяйство,
В нём Вселенная – Глава.
Потому её зазнайство…
Что не сделает, – права!
Ввек перечить нет ей силы.
Как её просторен дом!
Взгляд то мил, то нелюдимый,
То порядок, то содом…
Обвевает холод тело…
Да души неистов жар!
Коль чего‒то захотела,
Вмиг впадает в то в удар!
Выдыхает жара сгустки —
Те, как факелы, горят,
Без препятствий чтоб нагрузки
Ей свершать ходьбы парад
По путям свободно млечным.
Сгустки‒Солнца вдоль стоят,
Все в труде своём извечном
Миллиарды лет подряд…
Да чтоб не было им скучно,
Лепит шарики‒шары,
Чтоб в игре те неразлучно
С ними были до поры,
Им «планеты» давши имя;
И Светила, взявши кнут,
Гонят вкруг себя лихими
Их кругами – бег тех крут,
Лошадей в лихих как скачках!
Те, что мельче, мчат быстрей,
А большие – как в раскачках,
Потому как, ох, тучней…
Все они, вкруг Солнц витая,
Крутят, крутят карусель,
Их азарт не знает края,
Не садится вдруг на мель.
Гладит их рукой холодной
Мать‒Вселенная подряд,
Вдруг на них какой‒то водный
Надеваючи наряд…
А в воде плескаться дюжи
Ввек бактерия, микроб,
Клетки в ночь и в день досужий
Всё творя, была жизнь чтоб…
Одеяло – атмосфера,
От рентген надёжный щит.
Вот и жизни, жизни эра!
Бесконечен род и вид…
Вон примером та планета,
Чьей земли бесценен клад,
Радость милого привета
Всем, всему, расти что рад.
Да и впрямь Деревья видно,
Что стоят то там то тут
Разобщённо, что обидно…
Одиночество ль – уют?
Здесь Стихий бушуют страсти,
Жизнь пустить стараясь в прах,
Беспощадны их напасти!
Ужас жертв, безумный страх…
До земли Деревья гнутся —
Шквалов буйных дик напор! —
Все без крон, глядятся куце…
Сучья – как отсёк топор…
Вот‒вот вырвут вон с корнями!
Вдаль, скомкавши, унесут,
Поломают, сделав пнями…
Всем Указ – Стихии Суд.
Уж не дать им всем потомства,
Видно, вымрет каждый род…
Нет судьбы к ним благородства.
Нагло, бешено Зло прёт!
Будет сплошь всегда Пустыня
И засилье диких Бурь,
Напрочь жизнь всего расклиня,
Изуверства взвивши дурь…
У Деревьев‒одиночек
Уж противиться нет сил,
Лист не кажется из почек —
Так их страх вон подкосил…
Все поникли скорбно ветки,
Лист слетал, слетал слезой…
А ведь жили прежде Предки!
В силе были пред Грозой.
Да решили, вишь, удельно
Друг от дружки вдруг пожить,
Не семейно, не артельно,
Гибнут, в чванства впавши прыть.
Каждый дулся стать Великим
И других не жаждал знать.
Разбрелись… Вот тут‒то тики
И схватили их… Ведь рать
Беспощаднейшей Стихии
Одиночек не щадит,
Самомненьем хоть лихие
И напыщенный хоть вид…
Нет уж выстоять им силы
И подмоги нет как нет.
Так недолго до могилы,
Смерть пускается в балет…
Иссушают Суховеи,
В Тучах капли нет воды,
Бури злобствуют всё злее!
Роскошь гробивши среды…
Вон трепещет там Осина…
У неё и в штиль всё дрожь —
Так в испуге вечно сильно,
Вся в отчаянии сплошь…
Потому как жизнь несносна,
Горькой с горя став сама,
О добре что мыслит косно,
Извести Зло нет ума.
Говорит сама с собою,
Шепчет, шепчет день и ночь,
Вон смирясь пред долей злою,
В прах уж пасть с того не прочь…
Утешенья нет, защиты,
Перед Злом наедине…
Телеса вон все разбиты,
С страха вся уж в седине…
Вся скукожилась, смирилась,
Голова сползла на грудь:
Нет надежды уж на милость,
Счастья сладость чтоб глотнуть…
Рядом уж стоит злорадно
Смерть с острющим топором,
Ей срубить ведь не накладно,
Жизни сделавши погром…
В отдалении в рыданье
Ива слёзы льёт и льёт…
Потому «плакучей» – званье.
В одиночку жизнь не мёд.
Порастрёпана причёска,
Космы спутанно висят…
Всю печаль сковала броско,
Жизнь не жизнь, а сущий ад…
Молода хоть, но фигура
Вся согбенна и дрябла,
Вся безвольна, смотрит хмуро —
Колет так судьбы игла!
Иногда сквозь боль ей снится,
Правда, сон накоротке,
Что она краса‒девица
В ярком, чуднейшем платке,
Ветерок ласкает тело…
Солнца искрятся лучи!
Что взлететь вдруг захотела!
Но… очнулась. Палачи
Вновь Стихии подступили,
В изуверства впавши раж!
Игу выстоять не в силе —
Так напорист абордаж!
В горя вновь была экстазе,
Слёзы горькие всё лья…
Устоять терзанью разве,
Дух коль тоньше стал былья?
Покорилась уж смиренно,
Безразлична ко всему…
Под пятою жизнь ведь бренна,
Нестерпимая в плену…
Уж не ждёт она подмоги,
Разуверясь вон во всём.
Еле, шатко держат ноги…
Как пред Щукой Карасём,
Вся глядится безысходно
В мракобесии Стихий,
Что ярятся сумасбродно,
В беспощадности лихи!
Замечает: там Берёзку
Та же участь всё гнетёт,
Что своя ей в горе в доску,
Впала что в такой же гнёт…
И над нею всё издёвка…
Безалаберен начёс,
Был когда‒то сделан ловко,
Быть соперницей чтоб роз.
На лице уж нет румяны,
Побелел от страха лик…
А Стихий напасти рьяны,
И животный в злобе рык!
Расшатать хотят и с корнем
Вырвать вон и вдаль швырнуть!
Вмиг чтоб гиблым стал и чёрным
Уж её в могилу путь…
Ей песок швыряют в глазки,
Чтоб убить красу очей,
Образ ведь её из сказки,
Ведь и песни всё о ней!
Знать, в Недобром есть отрада,
Подлость, пакость делать вкруг,
Смрадным душам это надо,
Угрызенья нет в них мук.
Коли нету им отпора,
В них развязность, ах, крута.
Вмиг творят свой шабаш споро,
Да с бахвальством всё Шута!
И растерзан вид Берёзки,
Сломан, сук как, вольный дух,
Льёт она в страданье слёзки…
Мир помочь ей в горе глух,
Не примчит, любя, проворный,
Хоть страдание и зрит,
