Глава 1. Колодец у околицы
– Ты бы сходил за водой, Пётр! – попросила мужа Надежда – статная русоволосая женщина.
– Куда же я пойду? Уже полночь. Темень-то, вон какая! – проворчал худой невысокий мужичок средних лет с редкими седыми волосами.
– Воды в доме совсем не осталось. Ведь не станешь утром заваривать чай ржавой водопроводной водой. Сходи к дальнему колодцу. Вода в том колодце, что у околицы возле избы старой Саломеи, самая вкусная.
– Так ведь изба Саломеи крайняя, лес к ней почти вплотную подступает. Ты так рассуждаешь, будто не знаешь, что в деревне в последнее время творится!
– Брешут всё. Ничего особенного не творится, – сказала Надежда.
– Как это ничего особенного? Светящиеся шары, которые из колодцев вылетают по ночам, скажешь, – не особенные?
– Это газ выделяется и светится.
– Это на болоте светится газ, а наша деревня на бугре стоит. Не болото у нас, вроде…
– Ни и что?
– Ты никого не хочешь слушать, Надежда… А что дед Клим рассказывал про маленьких человечков, которых вчера в лесу повстречал?
– Ты взрослый мужик, а веришь детским сказкам.
– А ведь вчера ни в Златоустово, ни в райцентр наш Митрич так и не добрался. Это как понимать?
– Напился он до чёртиков, вот и не добрался.
– До чёртиков, говоришь? Ну, ну… Вот именно они и перекрыли ему дорогу. Туман сплошной был на шоссе, по которому Митрич ехал на велосипеде. А как выехал дед из тумана, так шоссе и закончилось, словно его и не было, а перед дедом лежит поле, заросшее высоченной травой и чертополохом.
– Ага. А по тому полю маленькие человечки с рожками и с копытцами, скачут! Ступай, нечего трепаться! – прикрикнула Надежда на супруга.
– Тише! Детей разбудишь.
– А ты сам вёдрами не греми. Иди. Да к колодцу, что в центре деревни, не ходи, а ступай к околице.
Пётр тяжело вздохнул, снял с гвоздя кепку, надел её, взял на крыльце два ведра, и вышел из дома.
На улице накрапывал дождик. Вдалеке забрехали собаки. Пётр вышел за калитку и, тяжело вздохнув, направился к колодцу у околицы. Деревенские жители брали в воду для питья только в этом колодце.
Пять лет назад малолетние хулиганы, приехавшие в деревню на лето к своим родственникам, бросили детский памперс в колодец в центре деревни. Хотя пойманные впоследствии пацаны, совершившие гадкое дело, уверяли, что памперс тот был неиспользованный, и потом его, всё-таки, вытащили, но воду для питья из этого колодца брать перестали и назвали его «Памперсным». Теперь колодец в центре деревни деревенские жители использовали лишь для полива огорода.
А в дальнем колодце, что у околицы, неподалёку от лесной опушки, вода проточная – всегда свежая и вкусная. В том месте подземная речка протекает. Это Женька-тракторист подтвердил, когда в тот колодец лазил за ведром, которое в прошлом году в колодец упустила Настасья – растрёпа-баба.
«Чудной у нас народ, – думал, вспоминая тот случай, Пётр. – Зачем тогда Женьку упросили в колодец за ведром лезть? Правда, ведро новое было, оцинкованное, ну и что с того? Народ столпился у колодца, а лезть в него никто не хотел. Женька тогда поддался на уговоры и согласился. Все знали, что вода в колодце даже в жару была ледяная, так нет же, человека лезть туда уговорили. Разделся Женька до трусов, обвязали его канатом и опустили в колодец. Он тогда рассказывал, как из-под нижнего бревна колодезного сруба доставал ведро, которое течением снесло в сторону. Весь синий он вылез вместе со злосчастным ведром. Пришлось ему два стакана водки дать выпить, чтобы согрелся. Да ещё пяток бутербродов ему дали с колбасой. А потом тракторист с температурой слёг. Кашлял месяц. На лекарства потом тратиться ему пришлось. Когда умные люди подсчитали, то вышло, что ведро в несколько раз дешевле стоило, чем Женька выпил водки да закуски извёл».
Предаваясь воспоминаниям и стараясь не думать о всякой потусторонней ерунде, Пётр шёл по тёмной деревенской улице к колодцу. А мысли всякие, связанные с мистикой и со странными явлениями так и лезли ему в голову.
О колодце, что возле околицы, и о событиях в их деревне и в её окрестностях в последнее время ходило много всяких слухов. На завалинках вели бесконечные разговоры старики и старухи, шамкающие беззубыми ртами. Много всяческих былей и небылиц рассказывали старики, особенно про ночные происшествия с участием недобрых потусторонних сил.
Поэтому идти ночью к околице деревни, сразу за которой начинался густой ельник, Петру очень не хотелось, но надо было выполнить наказ супруги, чтобы завтра она не изводила его по всяким мелочам своими претензиями. При приближении к колодцу, Пётр увидел, что в избе старой Саломеи горит свет. Видя светящиеся в крайней избе маленькие окошки, всё-таки было веселее подходить к колодцу, едва заметному на фоне темнеющего мрачного елового леса.
Возле самого колодца он едва не наступил на притаившуюся кошку, которая мяукнула, зашипела и метнулась в сторону.
– Нечистая сила! Чур, меня! – испуганно произнёс Пётр, выронив загремевшие вёдра.
Да ладно бы кошка только мяукнула, так ещё кто-то недобрым хриплым голосом произнёс:
– Добрый вечер! Мы только что выбрались из колодца. Может, пустите нас в дом?
