И, конечно, я сразу же заблудилась.
После ремонта здание ратуши сохранило свой внешний облик, но внутри абсолютно преобразилось. Никаких темных коридоров со следами креплений для факелов, которые я отлично помнила со своего прежнего посещения, никаких кованых решеток, никакой каменной кладки... Светлый пластик, слепящее электрическое освещение, бесшумные двери на "стопорах", несколько зеркальных панелей от пола до потолка. Похоже, они-то меня и сбили с толку. А еще, то, что все коридоры были абсолютно одинаковыми, не различаясь даже номерами на дверях: ни номеров, ни указателей. Я растерянно остановилась и прислушалась. Весь этот «хайтек» выглядел безликим, но странно-живым. Словно лицо спряталось под маской, и сквозь прорези в пластике наблюдает за мной взглядом то лукавым, то ужасающим.
- Заблудилась?
Я обернулась.
Меня спрашивал невысокий, худощавый мужчина в старинном костюме, украшенном золотым шитьем и стразами, чулках и туфлях на каблуках с большими пряжками. Похоже, давешний швейцар. Только парик снял. Ой, как скверно... Если он профессионал, то обладает хорошей памятью на лица, и непременно вспомнит, что не впускал меня через парадные двери. Не сейчас, так потом.
Мужчина смотрел на меня внимательными серыми глазами. Он был уже немолод, лет сорок с хорошим хвостиком, коротко стриженые волосы темно-русые, с серебром на висках, не по-здешнему смугл, а в чертах лица было что-то неуловимо знакомое... хотя имя я так и не припомнила. Наверное, видела где-то мельком, в магазине или на почте.
- Долго ты добиралась, - он покачал головой.
- Так получилась, - повинилась я, чувствуя себя участницей какого-то реалити-шоу, где героям ничего не сообщают заранее и надо ориентироваться "по ходу пьесы".
- Я покажу короткую дорогу, - сказал он, - Тебе нужно поторопиться. Сегодня - последняя ночь, когда еще можно не допустить крови. Ты вовремя появилась, моя девочка.
Я вздрогнула. Он знает?.. Но - откуда? Швейцар словно прочел незаданный вопрос в моих глазах, круглых, от изумления.
- Я ж все время тут. С тех самых пор, как меня... - он недоговорил, поморщился, словно от каких-то крайне неприятных воспоминаний. Потом мотнул головой, стряхивая их прочь и окинул меня оценивающим взглядом.
- Платье хорошее, - вынес вердикт он, - раньше так шить не умели. А вот украшений, каменьев драгоценных маловато. За свою не посчитают.
Он был прав.
- Прости, ожерелье Марии-Антуанетты забыла на туалетном столике, - ядовито сказала я, - А драгоценности королевы Клементины под диван закатились.
- Ничего. Поправим, - он вдруг улыбнулся мне... И все внутри сжалось так сладко! Его улыбка была как миллион солнечных зайчиков. Она горела недолго, и быстро спряталась, вернув чертам его лица прежнюю горькую суровость, но осталась в глазах...
Мужчина... Теперь у меня бы язык не повернулся назвать его нейтрально-безлико "швейцар", это был именно мужчина, и поинтереснее многих, лукаво подмигнул мне, и вдруг прямо из воздуха достал две дамские шпильки для волос. Обычные шпильки. Если не считать того, что оконечность венчали два огромных прозрачных... ну, булыжника, по-другому не назовешь. Камни такого размера я видела только в своем песке для подсыпки дорожек, но никак не в украшениях. Даже стразы такой величины считались вульгарными. А эти... снаряды для пращи, явно не были стразами - в электрическом свете они вспыхнули так, словно взорвалась световая граната! Он шагнул ко мне, и как-то так это сделал, что я снова вздрогнула - но совсем не от страха. Притянул к себе мою голову и аккуратно пристроил шпильки в прическу. И чуть-чуть задержал ладони. Они были теплые, легкие и такие родные, что я вдруг, неожиданно для себя, уткнулась в его нелепый камзол и разревелась, совсем по-детски, глотая слезы и шмыгая носом.
- Ну, ну... Катя! Разве хорошо перед "делом" - то? - мягко пожурил он, поглаживая мои плечи, - Ну сколько можно? Пятый век пошел, а ты все плачешь. Давно пора плюнуть и забыть.
Я резко отстранилась. Теперь мои глаза были на одной линии с его.
- Никогда! - с поразившей меня саму страстностью сказала я, - Никогда тебя не забуду! Хоть десять тысяч лет пройдет. Пирамиды рассыплются пылью, а я буду тебя помнить. Знай это! - Я быстро просушила слезы салфеткой, выхваченной из клатча, и скомандовала, - А теперь показывай дорогу, как обещал.
Он отступил назад, с невыразимым достоинством поклонился, пряча улыбку, как серебряный рубль в карман, и аккуратно толкнул одну из новых зеркальных панелей.
Совершенно бесшумно она повернулась на шарнирах, открывая проход в насквозь знакомый мне темный коридор, выложенный камнем, с полукруглым сводом и без всякого электричества. Я устремилась туда, подхватив юбку, и чувствуя спиной Его взгляд: ободряющий, охраняющий, любящий.
- Катя! - окликнул он, - за активатор не беспокойся. Потом, после всего... в общем, тут, поблизости его найдешь.
Я чуть повернула голову и ехидно поинтересовалась:
- И откуда ты такие вещи знаешь? Вроде, в твое время их не было, Вольха Гедиминович?
Он не ответил. Его уже не было. Светлый коридор за спиной был совершенно, абсолютно, предательски пуст.