- Я собирался ехать домой. Сел в машину. Ощутил запах трихлорметана. Он не действует мгновенно. Я успел открыть дверцу и выскочить, а потом ноги как будто подломились… и все.
- Исчерпывающе, - подытожила я, - значит вот как называется эта дрянь: трихлорметан. Век живи – век учись. Дураком помрешь.
- И что, ты очнулся здесь в интересной позе и с тех пор никого не видел?
- Я думал, это похищение, - на вопрос Борский не ответил, но я не обиделась. В конце концов, у мужика, кажется, реальные проблемы, понятно, что ему не до вежливости,
- Решил, какому-то придурку срочно понадобились бабки для коллекторов или на казино, - непринужденно продолжил Борский, - но потом увидел тебя…
- И передумал.
- Ты не вписываешься, - сказал он.
- И что ты думаешь теперь?
Виталий шевельнулся. Противный скрип металла о метал заставил поморщится уже нас обоих.
- Единственное, что нас связывает – это смерть Олега. Значит, мы тут из-за нее.
- Угу, - покивала я. Выглядело все это убого, а звучало еще и до крайности глупо. Вот куда нас черти занесли? Понятно, что где-то под Москвой, но «где-то под Москвой» - это сорок четыре тысячи квадратных километров. Ждать, что нам оставили телефоны с навигацией, было, по меньшей мере, наивно.
- Ты развязаться не пробовал?
- Раз сорок. Пока руку до мяса не содрал.
- Мазохист хренов, - выругалась я, кое-как поднялась и переступила ногами через руки, действительно, скованные наручниками. Стандартными полицейскими, БРС – 1. Еще и отверстие замка оказалось сверху.
- Вот олени, - хихикнула я, вспомнив Антона, - ну кто так связывает, а? Научить что ли как правильно?
Идеальный инструмент для вскрытия, то есть взлома «браслетов» оказался в третьем по счету ящике серванта. Классики жанра воспевают красоту и функциональность самодельной отмычки, сделанной из скрепки. Но, можете мне поверить: обычные маникюрные ножницы, хоть с загнутыми кончиками, хоть с прямыми - дадут хваленой скрепке сто очков вперед.
Все, что предстояло сделать – сунуть кончики ножниц в замок и качнуть: в левом наручнике по часовой стрелке, в правом – против. Фокус здесь в том, чтобы не нажать слишком сильно, иначе сработает фиксатор. И не торопиться выдергивать инструмент из замка, пока душка полностью не освободится.
Собственно, проблема на шесть секунд.
Борский наблюдал за мной с возрастающим удивлением.
- Полина, - осторожно поинтересовался он, - а ты ТОЧНО психолог?
- Полицейский психолог, - уточнила я.
- Вас там что – и этому учили?
- Всему учили. Тех, кто хотел.
Он покачал головой и снова поморщился.
- Давай погляжу, - Борский наклонился, давая мне место. Я присела рядом - и меня снова замутило. И трихлорметан был тут совершенно не при чем.
Виталий не соврал. Даже слегка преуменьшил. Пытаясь снять наручники, он содрал руку не то, что до мяса – почти до кости. Рукава рубашки и пиджака пропитались кровью, часть уже подсохла, но свежая продолжала исправно сочиться из довольно глубокой раны. Железо врезалось в плоть, по краям висели ошметки кожи. Внутри шевельнулось что-то белое.
- Ты дебил? – сдавленно спросила я.
- Все так плохо?
- Все зашибись. Ты чудом не задел сухожилье и не истек кровью, видимо, свертываемость хорошая… Но наверняка занес в рану пару миллионов микробов. И если тебя немедленно не доставить к хорошему хирургу, коньяк ты будешь открывать протезом!
- Тише, Пол. Не волнуйся, - он улыбнулся мне краешком губ, - Неужели все так страшно? Ты же на войне была. Я думал, ты и не такое видела.
- Я до черта видела, поэтому прекрасно представляю последствия.
Предельно осторожно, стараясь лишний раз не шевелить наручники, я обтерла их концом покрывала. Представляю, сколько там грязи, но скользкие я не открою, это без вариантов.
Здесь замок оказался снизу. Пришлось лечь на спину, запах кошек немедленно усилился в разы. Видно под кроватью у них и был туалет…
Медленно и аккуратно отжала защелку. Схватиться было не за что, все скользкое и липкое… Вдобавок, я боялась сделать Борскому еще больнее. Этот страх сыграл со мной плохую шутку, рука соскользнула, фиксатор щелкнул.
- Да твою ж мать! – плоско и без фантазии выругалась я.
- Не выйдет? – спросил он. Таким специальным, насквозь незаинтересованным тоном.
- Вот если сейчас я услышу фигню вроде: «брось меня, беги одна», я, ей-крест, так и сделаю, - прошипела я, - сиди спокойно, вредитель. Все выйдет. Просто теперь это будет немного дольше.
