Это случилось еще в том времени, когда мы были счастливы просто потому, что у нас трое деток и вся жизнь впереди, да не просто жизнь, а светлое будущее, на которое мы работали и ни о чём не задумывались: ни о Боге, ни о душе, ни о природе. Мы – хозяева жизни!
И у этих хозяев жизни, т.е. у нас, была усадьба в деревне, на берегу могучего Амура, оставшаяся мужу от родителей.
В этой деревне, где сине-зеленые просторы да комары, проводили мы с детьми все лето: купались, грибы да ягоды собирали, рыбачили и не думали, что огород да сад зарастали.
А-а-а! Приедет отец на выходные, и все сделаем!
– Приехал! Приехал! – радовались дети;
– Наработался, устал, а тут конь не валялся! Сейчас в саду – все под топор! – разворчался отец семейства. – А ну все в огород!
Ох, и наползались мы тогда, полили потом земельку! Полоть картошку да овощи на 10 сотках – адский труд! Но справились. А на следующий день занялись садом.
Сад зарос, и надо было полоть под кустами и плодовыми деревьями, подбеливать стволы от гусениц и много еще чего. И отец наш разворчался:
– А зачем я опять буду возиться с этими деревьями? За 40 лет не дали ни одной груши! Вырублю – и точка!
Он помчался за топором, а я почувствовала, как кровь отлила от лица и ноги подкосились. Я была уверена, что муж меня не послушает. Раз решил – всё!
Прибегает он с топором – и хрясь по пеньку! И мне показалось, что все грушевые деревья вздрогнули. Они занимали чуть ли не треть сада. Роскошные кроны давали не только красоту, но и тень в знойную погоду.
– Сейчас только щепки полетят! – кричал муж, сам себя накручивая, чтобы решиться рубить.
Деревенские люди прагматичные. Вот и в муже я замечала это деревенскую целесообразность: не приносят плоды – вырубить!
– А красота, папочка! Не надо рубить! – тщетно пыталась остановить я мужа.
Но он все-таки ударил по стволу, но тут выскочила маленькая дочь, которую он любил больше всего на свете.
– Папочка, не надо, не руби! Это же бабушка сажала для нас, для внуков! Не дам рубить груши! – завопила дочь и благодарная бабушкина внучка. Это же бабушка, бабушка сажала!
Отец застыл с топором, как истукан. Я подошла к нему, спокойно взяла из рук топор и не стала слушать, как он еще долго объяснялся с дочерью, чтобы не потерять её любовь.
А осенью нас ждало чудо. На деревьях спустя 40 лет высыпал урожай, да такой, что ветки гнулись от тяжести груш! Они оказались сорта «Внучка»! Сладкие, сочные, с небольшой терпкостью. Мы съедали их сразу по ведру каждый! Таких вкусных груш можно отведать только на берегах Амура!
Это сейчас я уверена, что всё в природе живое, всё слышит, чувствует, но только сказать не может. А тогда это было еще тем чудом! Грушевые деревья испугались человека с топором! С тех пор я не могу видеть, как рубят деревья в лесу или саду. Деревья боятся – они живые!
Как старик двух тараканов пожалел
Совсем еще недавно все мы жили в коммуналках и чувствовали себя в большой семье, где нельзя было ничего скрыть. Да и разве надо было? Ведь мы были такими наивными и бесхитростными советскими людьми. Чистили до блеска свои души на кухне вместе с тарелками, не оставляя ни соринки, прибирали не только свой дом, но и внутренний мир на виду у всех. Сейчас многие вспоминают это время недобрым словом, отгородившись от мира металлическими дверями да решетками.
А у меня теплеет на душе, когда я вспоминаю некоторые истории из той жизни, которой уже не будет никогда. Жили мы дружно. Соседи мои, уже совсем старики, относились ко мне, как к дочери, и доверяли мне во всем. И не было ничего такого на всем белом свете, что бы мы не смогли обсудить на кухне после работы, расслабившись за горячим чаем и общим пирогом.
Но как-то появился у Ивана Тимофеевича, так звали моего старичка – соседа, секрет, о котором он не мог рассказать даже своей супруге – побаивался он ее, скорее всего из-за слабости к лишней рюмочке.
Но держать в себе Тимофеич ничего не мог. И как представилась возможность, во время позднего одинокого ужина, поглядывая на меня лукавым взглядом, он таинственно прошептал:
– Хочешь, расскажу историю, которая приключилась со мной ночью, вот здесь, на кухне? С тобой я могу поделиться, – ты поймешь, а супруге моей –ни-ни! А то заполучу от неё…
Да, это так, пустяки…Слушай…
Но мне этот рассказ показался совсем не пустяшным, а таким необычным, трогательным и добрым. Только вот Тимофеич в одном оказался прав: не каждый может понять его. Но он не ошибся, открыв мне свою душу. И этот разговор ночью с моим соседом-чудаком я не могу забыть до сих пор.
Прошло немало времени, и я могу уже не держать в себе эту забавную историю, а поделиться еще с кем-нибудь, кто захочет понять…
Ночь. Ивану Тимофеевичу не спится – его донимает жажда. Так бывает, когда наешься с охотки селедочки, а потом, как собачка, лаешь на воду. Он вышел на кухню попить чайку, по привычке на ощупь щелкнул выключателем. Поставил на плиту чайник и спящим взором осмотрел кухню. Но на чем интересно может остановиться взгляд старика, если здесь уже ничего не менялось полвека? Потягиваясь сонно и лениво, появился любимый кот Василий. Он поприветствовал хозяина, слегка коснувшись пушистым хвостом, и с жадностью стал лакать воду. Хозяин даже проснулся от возмущения:
