1. Владимир Кантор, русский европеец
Борис Тух
Газета «Столица» (Таллин, 15.06.2009)
Доктор философских наук, профессор Высшей школы экономики, писатель и литературовед Владимир КАНТОР, по оценке французского журнала «Le Nouvel Observateur», входит в список двадцати пяти крупнейших мыслителей современного мира. В Таллин он приезжал неоднократно, в этот раз его привели сюда сразу два события.
Первое – «Лотмановские дни» в Таллинском университете, в рамках которых состоялись международная конференция «Пограничные феномены культуры» и презентация сборника Института философии РАН «Юрий Михайлович Лотман», редактором которого является В. Кантор.
И второе – презентация романа самого Владимира Карловича «Крокодил» (1986, первая публикация в журнале «Нева», 1990, № 4) в эстонском переводе. Ряд книг Кантора посвящен осмыслению пути России как европейской державы и такому феномену, как русский европеец.
– Владимир Карлович, чем объясняются ваши тесные связи с Эстонией и как они возникли?
– В Москве на одном круглом столе мне уже задавали вопрос: «Почему у вас такие тесные связи с Эстонией?» Я ответил: «Потому что у меня здесь много друзей. Первым был Эдуард Тинн, который 40 лет назад меня впервые сюда привез. И для меня это была первая Европа. Которая тогда казалась настоящей. Другой Европы я не знал: ведь я был невыездным. Для меня Эстония была знаком того, что Европа для нас возможна. Конечно, существовали где-то там, в недоступности, английские лужайки, парижский шарм, немецкий порядок, но ощутить это нам было не дано. Вдруг это все выдумка?»
– Выдумка?
– Один видный советский шекспировед никогда не был в Англии. Его не выпускали. И тут случилась перестройка, и ему разрешили поехать. Он наотрез отказался: «Никуда я не поеду, никакой Англии нет, ее большевики выдумали, чтобы нам не так скучно жить было!» – «А Шекспир?» – «И Шекспира выдумали! Вы просто не представляете себе, на что большевики способны!»
– Признайтесь, что эта история – придуманный вами гротеск!
– Конечно.
– Он перекликается с новеллой Веллера «Хочу в Париж». Герой ее с детства мечтал о Париже и уже пожилым человеком смог, наконец, поехать туда по профсоюзной путевке. И с ужасом обнаружил, что тот Париж, который ему показывают, – декорация, муляж для советских туристов…
– Понятно. Это ощущение нереальности происходящего едва ли не каждый из нас испытывал, впервые попав за границу. Когда я впервые оказался в настоящей Европе, в Германии, в Кёльне, я поехал к Кёльнскому собору, глянул на него и задумался: он в самом деле существует, или все мне только метится. Я так много о нем читал, слышал… Проходят негр, китаец – им это великолепие в сущности до лампочки. А для меня оно так много значит! Я решил: если это и вправду не фантазия, то я зайду туда не сейчас, а через два дня!
– Но вы-то в существовании Европы не сомневались?
– Когда я увидел Эстонию, я понял, что Европа – не выдумка. А как вы помните, в те годы в Эстонии все умели говорить по-русски. И можно было ощущать себя дома – и в то же время в Европе. Это было совершенно удивительное состояние.