Редакторы и переводчики суть невидимки. Если последние еще бывают известны, то первых не знают вообще. Никто не заглядывает в выходные данные, не интересуется их именами. Мы и не претендуем! Мы люди скромные. Мы – бактериофаги. Наша всеядная оздоровительная деятельность незаметна.
Я занимаюсь этим уже лет семь. Или девять. А если непрерывно, то около пяти по совокупности, коли считать изо дня в день. И у меня накопилось довольно много показательного, которое я не могу считать врачебной тайной и принципиально утаивать от читающей публики. Риск нарваться на дурака, конечно, всегда существует. Ну, Бог не выдаст, а свинья не съест!
Конечно, здесь не будут названы авторы, переводчики и издательства. Искать приведенные фрагменты в Сети бесполезно, потому что я их в конечном счете исправил, а то и полностью переписал. Впрочем, имена героев во многих случаях изменены или зашифрованы – мало ли. Однако орфография и пунктуация сохранены. Но если некий автор вдруг все же узнает себя, то я прошу его слезно не сразу нести куда-нибудь ябеду на меня, а предварительно купить нам всем, редакторам, молока и свозить нас на море для диких отпускных утех. И вспомнить заодно, что редактор по умолчанию получил в разы меньше, чем он и даже чем переводчик. А пострадал намного глубже.
Парад откроется выдержками из отечественной героической прозы – натуральной и фантастической – с мелкими посторонними вкраплениями, а завершится мощными любовными аккордами: фрагментами из переводов романтической дамской прозы для широкого возрастного диапазона, от взволнованного девичества через продуманную овуляцию до позднего климакса и менопаузы.
В конце же собраны мои личные дневниковые рефлексии по поводу прочитанного. Иначе как-то нехорошо: имя стоит мое, а достижения чужие. Да и не пропадать же добру.
Все, что здесь процитировано, не отправилось в печь, но было издано после выделки и неплохо разошлось.
Итак, приключения и героика, плюс немного эротики на привале, да некоторые случайные цитаты. Довольно примечателен, между прочим, тот факт, что в приведенной ниже манере воплощаются идеи сугубо державные, государственно-патриотические. Я не держал в руках ни одного произведения, в котором похожим образом излагались бы воззрения либеральные и демократические. Наверное, просто не повезло. Не знаю только, воззрениям или мне.
Гуляя по набережной им. Серебрякова он подивился красавице-яхте местной таможенной службы, призванной вызывать приступы зависти у контрабандистов. И как только те из любопытства подплывали поближе – поглядеть на голых пышнотелых казачек, в виде приманки рассеянных по палубе, – как из трюмов выскакивали голые же таможенники и силой чресел своих брали контрабандистов в полон. А потом выпускали за приличную мзду себе и неприличную в пользу государства. «Какое государство, такая и мзда!» – говаривали таможенники.
Уже садясь в «девятку» с очень тонированными стеклами, боковым зрением Андрей заметил движение, а боковыми ушами услышал женский визг, который с каждой секундой становился все громче.
Не обращая внимания на распростертое тело лже-матери, настоящая устремилась к коляске и радостно завыла – дите живое и невредимое! От пережитого мамаша сползла на мостовую, но дитятю из рук не выпустила. Это, судя по голубенькому прикиду, был сонный мальчик, пропустивший, может быть, самое интересное в своей короткой жизни – похищение.
К чаю подали сухарики. И тоже в неограниченном количестве! Желудок обрадовался и запел неслышным голоском.
Гордеев нащупал узловатую проблему!
Вот подробный план города, полученный со спутника вчера.
Андрея колотило от внутреннего напряжения. Он заставил себя съесть немудреный завтрак из двух крутых, ну очень крутых яиц с двумя кусочками черного хлеба. Подавился колбаской неизвестного происхождения. Выпил чашку кофе, подумал и выпил вторую. Сразу захотелось в туалет.
Какая разница, спросил внутренний голос и тут же получил по ушам.
пули встретились, как в школьном учебнике про пункты А и Б
Олег Иванович нарисовал в квадрате вопросительный знак, оценивающе на него посмотрел, потом несколько раз перечеркнул кресс на крест.
Орест Михайлович сложил руки на животе, придал лицу мечтательное выражение. Картина получилась шибко идеалистическая.
…все время что-то строят, как стая взбесившихся дятлов
Рыбные альбомы, карты и пособия яркими корешками дополняли стройную картину рыбьего маразма, свидетельствующего в пользу некой теории о том, что в давние времена все люди были крупными рыбами, жили в соленом океане и питались рыбками мелкими. Между тем рыбьего запаха в квартире не было и в помине. Равно как и рыбьей диеты на столе у едока.
Офис для переговоров говорил о работе высококлассных дизайнеров, где кажущая простота скрывала впечатляющую стоимость инженера, соответствующего имиджу преуспевающего владельца.
Беноев закурил и застыл в позе орла на горной вершине, ждущего добычу, которая рано или поздно промелькнет под его утесом. И тогда он расправит крылья.
