От сумы и от тюрьмы (январь 1986 года, Сан-Квентин)
Не зарекайся, так говорит известная народная мудрость. И она в корень зрит, эта народная мудрость… дело в том, дорогие товарищи читатели, что мне, Сергуне Сорокалету, оказалось мало пребывания в мало кому известном советском исправительно-трудовом заведении под скромным названием «ИТК номер 6». Поэтому вероятно я скоро уже год сижу в гораздо более знаменитой федеральной тюрьме штата Калифорния под названием Сан-Квентин. В камере смертников, если это вас заинтересует, конечно…
Как я сюда попал, спросите вы, а я вам отвечу, что каждому овощу своё время (и каждому фрукту, наверно, тоже, но это неточно), расскажу и об этом, но чуть позже, а пока про тюрягу. Расположена она на берегу залива Сан-Франциско, аккуратно напротив одноимённого города. В солнечный день из окон последнего этажа виден ажурный, как чулки дамы со сниженной социальной ответственностью, мост «Золотые ворота», красивый, этого не отнять. Другая, ещё более знаменитая и отражённая в десятках художественных произведений тюрьма Алькатрас тоже отсюда видна, это такой маленький остров посреди залива. Но она к 1986 году (а на дворе стоит январь именно этого года) закрыта и заколочена уже более полутора десятков лет, так что не сложилось у меня посидеть в ней. Тем более, что смертных приговоров там в исполнение сроду не приводили, переправляли в наш Сан-Квентин.
У меня тут много свободного времени, шить варежки и распиливать брёвна в Америке не принято, в отличие от советской пенитенциарной системы, так что все мои занятия здесь это сон, приём пищи и прогулка во внутреннем дворике два раза в неделю. Поэтому, чтобы не сойти с ума, я много читаю, библиотека здесь прекрасная, можно найти всё, что только душа пожелает. Так вот – нашёл на досуге, в честь кого названо заведение, где я сижу, оказался это такой святой Квинтин (он же Квентин, не путать с Тарантино), чистокровный римлянин из третьего века нашей эры, якобы даже сын сенатора. Это Квентин так проникся христианским вероучением, что бросил дом и семью и отправился проповедовать в Галлию. А там его схватили местные римско-галльские власти (в третьем веке же христианство у них под запретом было, это только через сто лет Константин его узаконил), пытали, но он не отрекся, тогда его сначала кинули в темницу, а спустя некоторое время голову отрубили.
Отрубание головы мне тут, конечно, не грозит, это не Галлия, тут в ходу газовые камеры или новомодные инъекции цианида… а как же электрический стул, спросите вы? Не, его давно отменили, слишком ненадёжно и муторно. Но в остальном история несчастного Квентина (не Тарантино) мне была очень близка и понятна – я же тоже ни от чего не отрёкся и никого не сдал, за что гуманный, но справедливый суд округа Санта-Моника, штат Калифорния, влепил мне на всю катушку.
Почему я до сих пор живой, продолжите допытываться вы? А я вам отвечу, что американская бюрократия в этих вопросах многократно превосходит советскую, вон в соседней камере сидит некто Чарли Брайтон, серийный маньяк и убийца, милейший человек, если что, на его совести то ли 17, то ли все 20 загубленных душ, он их бензопилой распиливал – так он ждёт своей очереди в газовую камеру уже шесть с половиной лет, и это далеко не рекорд. Бывает, как говорят люди в теме, и много побольше. Но ежедневное ожидание, что вот-вот к тебе придёт делегация с официальным циркуляром, заломает руки за спину и отведёт, куда следует, по всем хорошо известному коридору, сильно напрягает. Если не верите, загляните в «Записки из мёртвого дома» Фёдор Михалыча…
С другой стороны клетки у меня в соседях Вильям Бонин, так называемый «убийца с автострады». Убил порядка 20 молодых мужчин и подростков, которые просили подвезти их автостопом, и это только доказанные эпизоды. Насиловал, ясное дело, сначала, а потом убивал, тела расчленял. Поймали его абсолютно случайно, один парень выжил и дал показания. Сейчас этот Вильям стал весьма набожен, непрерывно читает молитвы, а пастор (Вилли протестант) заходит к нему, как на работу. А заходит ли православный священник ко мне, спросите вы? Был один раз, да… он мне не понравился, так что повторять эти процедуры я отказался.
Милая, короче говоря, у меня кампания, очень милая. Могу и про свою нынешнюю жилплощадь рассказать, почему нет. Размером она три на два погонных метра, с одного боку койка, двухэтажная – я волен спать хоть вверху, хоть внизу. В торце стол, намертво вделанный в решётку, табуретка, привинченная к полу и унитаз-компакт. Всё. Гулять можно, три маленьких шага вдоль койки туда, три шага обратно. Еду подают в откидывающуюся вниз кормушку, размер открываемого отверстия такой, чтобы голову нельзя было просунуть, а узенький пластмассовый поднос пожалуйста. Два раза в неделю прогулка, у смертников отдельный график. Гуляем мы так, чтобы промежуток между соседями был не менее трёх метров, за этим следит с десяток амбалообразных охранников с фирменными ремнями и значками на фуражках.
Кстати про охранников. Не знаю я, кто и как их отбирает, но таких шкафов в таких количествах я никогда в жизни не видел. Каждый весом далеко за сто кг, или, как тут принято говорить, за двести пятьдесят фунтов. Больше половины чёрные… их пока что можно неграми называть, эпоха принудительной политкорректности настанет лет через 10-15. В общении вежливые, этого не отнять, к тому же их постоянно какие-то общественные комиссии контролируют, но если что-то не по плану вдруг случится, могут отоварить так, что до конца жизни вспоминать будешь.
