– Здравствуй, дружок. Сегодня я расскажу тебе сказку о гадком утёнке…..
Мишка открыл глаза. Радио играло давно, и он уже вроде и не спал, но ждал этот тихий ласковый голос, чтобы окончательно проснуться. Сколько себя помнил, Мишка всегда просыпался немного раньше этого голоса. А потом лежал и ждал в полудрёме….
– Здравствуй, дружок….
Тут Мишка окончательно просыпался, шлёпал босыми ногами к динамику, поворачивал ручку погромче и снова нырял под одеяло. День начинался как обычно…. Мишка сладко зевнул, потянул одеяло ближе к носу и приготовился слушать о чудесах, которые каждое утро радио приносило в дом. За окном уже светало, и полумрак в комнате постепенно рассеивался.
– Давным-давно…, -начало говорить радио, – и тут Мишка разом подскочил. Хвостик! Как же он забыл. Сегодня же должно всё решиться. Хвостик!
Мишка лихорадочно спрыгнул и нырнул под кровать. Там стояла коробка с его сокровищами и просто нужными вещами. Он выволок коробку на середину комнаты. Тут было всё. Игрушки, пилотка со звездой. В отдельной коробочке лежали два танчика, эмблемы с петлиц дяди Коли, которые он привёз из армии, гвардейский значок, который Мишка никогда и никому не отдал бы даже под расстрелом и складной ножик. Небольшой, с перламутровой зелёной рукояткой, тремя лезвиями, отвёрткой, штопором и ещё каким-то кривым лезвием. Хороший ножик. Замечательный. Когда отец привёз и подарил ему, то пацаны вокруг просто ахнули. Завидовали, конечно.
Мишка достал ножик и открыл самое большое лезвие.
– Га-га-га – донеслось из репродуктора, – ты не такой, как мы! Уходи!
Мишка вздохнул. Жалко. Такой хороший ножик, но хвостик! Хвостик сейчас главнее. Мишка с укоризной посмотрел на радио, которое голосом Литвинова продолжало рассказывать ему о приключениях гадкого утёнка.
Как же жалко ножик. Мишка зажал складешок в кулачке и снова нырнул под одеяло. Что же делать? Петька сказал или ножик, или гвардейский значок. Он проклинал себя за то, что показал деревенским пацанам и значок и ножик, Когда дядя Коля пришёл из армии, собралось пол- деревни, и там за столом на глазах у всех дядя Коля торжественно нацепил ему на рубашку этот значок, сняв со своей гимнастёрки. Как же теперь Мишка мог его кому-то отдать? Это же его значок, его орден. Даже брат никогда не просил поносить. А он ведь на целых шесть лет старше. А Петька вот сказал. Мишка всхлипнул. Хвостик был нужен. А Петька гад.
Мишка зарылся в подушку и снова всхлипнул. Как же жалко ножик. Им Мишка уже пытался выстругать саблю из осины, как делал старший брат. С зелёной резьбой и вязью на коре рукоятки и с белым тонким лезвием. Но пока не получилось. Мишка разжал кулак и снова посмотрел. Ножик так и оставался красивым. Жалко. Жалко до слёз, но надо выбирать. Мишка натянул одеяло на нос. Радио продолжало рассказывать про гадкого утёнка. В избе было тепло. Мать, прежде, чем убежать в школу, протопила печку. Мишка не знал, прибежит ли она в большую перемену или на обед домой. Да это его и не волновало. Он знал, что завтрак мамой приготовлен и стоит на столе за заборкой. Но есть пока не хотелось. Мишка лежал под одеялом, зажав в кулачке ножик, и слушал, как в сказке гадкий утёнок превращался в прекрасного лебедя. И жалко было до слёз и гадкого утёнка, и ножик, и брата.
Брат лежал в больнице. Далеко. В большом Городе. Мишка уже знал, как выглядит большой Город. Интересные автобусы, которые ездят одни по проводам, а другие по рельсам, как поезда. Много – много людей и большие каменные дома, в одном из которых жила его тётка, к которой они с матерью и ездили летом в гости. А ещё мороженое. В шоколаде, на плоской деревянной палочке. Вкусное-превкусное. Брат с отцом уехали уже недели три назад и, когда его положили в больницу, отец тоже остался в городе. Зимой у геологов работы мало, поэтому в партии, где отец работал шофёром, отпуск дали без проблем. Как тихо говорили иногда родители между собой, у него был порок сердца. Что такое сердце Мишка конечно знал. Вон оно всегда стучит, если ладошку к груди приложить. О порог в сенях тоже частенько запинался. Но какой порог бывает у сердца, этого Мишка пока не понимал, но спрашивать у родителей не хотел. Мама всегда расстраивалась, когда разговаривала про этот порог, и он не хотел её лишний раз огорчать. Делал вид, что ему и так всё понятно.
Сказка по радио закончилась, и начался географический диктант. В другие дни Мишка тоже его слушал. Было интересно, как это из названий гор, речек и посёлков получаются целые рассказы. Но сейчас было не до диктанта. До Нового 1965 года оставалось три дня. В школе, где мама работала учительницей, намечался большой костюмированный карнавал на утреннике с наряженной ёлкой, танцами и подарками. Большую пихту завхоз дед Матвей уж е привёз из леса на санях и она лежала теперь на школьном дворе, задрав густые мохнатые лапы в небо. Послезавтра её должны были устанавливать и наряжать.
В школу Мишка должен был пойти на следующий год, но дошколят всегда пускали на праздник в школу. Тем более в Новый год. А в этом году за первое место за защиту карнавального костюма ожидались просто сказочные призы. Один для мальчиков и один для девочек. Учителя, конечно, не рассказывали какие, но Мишка две недели назад, прибежав зачем-то к матери в школу, которая была всего через несколько дворов от их дома, случайно подсмотрел, как директор Кузьма Егорович показывал призы какой-то нездешней тётке в очках. Для девчонок это была большая красивая кукла, которая умела закрывать глаза и говорила «мама», если её наклоняли. А для пацанов…. У Мишки даже дух захватило. Большой зелёный танк с красной звездой на башне, который сам ездил на батарейках по директорскому столу. Совсем, как настоящий. Совсем, как в кино. Танк был великолепный, и Мишка просто сразу влюбился в него.
