Юлий Цезарь, воскликнув: – Жребий брошен!
со своими легионами перешел реку Рубикон
Это означало, что назад пути нет.
Вовка встал поздно, около десяти. С вечера его мучили нехорошие предчувствия, и он никак не мог заснуть, а ночью даже пару раз просыпался.
Он попытался переключиться.
Сегодня суббота и к тому же его день рождения – можно и поваляться. Да, сегодня ему исполняется 22 года, уже двадцать два. Но, что-то заставило его встать и подойти к окну.
Погода была отменная. У подъезда сидели на своем посту божьи одуванчики Клавдия и Липа. Сосед, из дома напротив, выгуливал своих плюгавых песиков, а в центре двора под сиренью Виктор Михалыч резался в шахматы с мужиком по прозвищу Цезарь. Вовка вспомнил, как вчера Михалыч подколол его:
– Это в дневнике две двойки – цифры не очень приятные, а в жизни – самое то. Знаешь, сейчас предложи – любой свои две пятерки или две четверки на твои двойки обменяет.
Вовка еще не решил, куда со Светкой пойдут вечером – в кафешку или отметят этот день дома вместе с Михалычем. Светка настаивала на втором варианте.
Он вышел на кухню и тут услышал истошный крик Клавдии. Несколько секунд и он у окна. В доме напротив, на четвертом этаже он увидел маленькую девочку, судорожно хватавшуюся за оконную раму. Михалыч уже влезал на козырек подъезда.
– Хочет добраться до нее по балконам – сообразил Вовка, – но окно ведь на четвертом, успеет ли?
Вовка рванулся на помощь. Вот он уже во дворе.
Михалыч стоял на балконе четвертого этажа и готовился к прыжку. Вовка сразу понял, что он задумал и куда именно надо бежать. Ниже этажом вправо.
Он на одном вдохе взлетел к дверям нужной квартиры.
Сердце разрывалось от напряжения.
Вовка барабанил изо всех сил.
Неумолимо бежали. секунды
– Неужели никого нет?!..
Есть! Чьи-то шаги…
Заспанная физиономия мужчины. Вовка оттолкнул его и ринулся на балкон. Открыв дверь, он увидел сидящую хнычущую девочку. Поднял ее и передал все еще ничего не понимающему хозяину. Сам же бросился к Михалычу, вернее, к его рукам, которые медленно сползали по прутьям балконной решетки.
Перегнувшись через перила, Вовка попытался ухватить руку, но не успел. Он увидел лишь удаляющиеся глаза Михалыча, в которых читался вопрос:
«Как малышка?» и еще что-то…
Теперь вниз!
Вовка первым оказался рядом с лежащим навзничь Михалычем. Он принялся делать ему искусственное дыхание, но через несколько минут понял его бесполезность.
Вместе с Цезарем они перенесли Михалыча и положили на траву.
Потом они сидели на скамейке, и Вовка корил себя последними словами за то, что всего лишь на одну-две секунды не успел и непроизвольно подвывал.
