Я Осока, коротко Ося. Миловидная, домовитая и очень экономная гномка двадцати четырех неполных лет. Вернее полу-гномка или даже четверть-гномка, хотя по маминым и бабушкиным заверениям во мне и десятины нет от горного народа. И только нос-картошка от прадедов достался, а может еще и рыжинка, что прячется в темных косах и выглядывает лишь в солнечный день. Так это или нет, но саму себя я ощущала гномкой, приземистой, тяжелой и, что греха таить, страшной. Особенно на фоне теток, бабушки, мамы, сестер, как родных, так и дальних. Все они высокие и либо стройные звонкие, либо фигуристые пышностью тела манящие. А я, видимо, пошла в родню деда или прадеда, и от них же характер взяла под стать фигуре, тяжелый – говорила родня, мужской – успокаивал папа, отвратный – шептались наши ллосевцы и были правы. Сватов я разворачивала задолго до родного дома, перегородив дорогу собой и палицей, с коей знакома с детских лет.
Хватило трех таких от ворот поворотов, чтоб ко мне охладели все любители вдовьей благодарности. Пусть в несчастливом браке я стараниями поганца-мужа провела лишь год три недели и два часа, этого хватило, чтобы отбить мне всякое желание замужества. А коли жить хочу свободно и легко, должна жизнь начать заново. Именно так я решила спустя почти пять лет вдовства в одно июньское утро. Решила и ушла из родного Ллося в направлении столицы.
Августовские ветра, излюбленно воспеваемые в королевстве Дагатии, я встретила в самом большом из шести промышленных городов, а первые холодные дожди уже в столице. Осень обещала быть промозглой, зима снежной, именно поэтому работу я искала не в цехах или на пристани, а в теплых домах горожан - прачкой, кухаркой, служанкой или нянечкой. В отличие от прочих на нянечек спрос был большой, отбор не шуточный и до внешности скрупулезный. Порой казалось, что надсмотр и опека не детям нужны, а их отцам, ибо на службу брали лишь хорошеньких. А я гномка.
И долго бы я еще по агентствам трудоустройств побиралась, деньги на проезд впустую тратила и спала в дешевой таверне на тюфяке, если бы один господин меня не приметил. Тощий как жердь, осунувшийся и желтоглазый он мне сразу неприятен стал, а как тростью в меня ткнул и заявил «вот эту мне отрядите», так и вовсе стал омерзителен.
- А чего это, тебе? И кем отрядить-то? – Я оттолкнула ярко-красную трость от своей груди и уперла руки в боки. - Ты, задохлик, может, не знаешь, но в королевстве нашем народ свободный. И если надо чего, то скажи чего, а затем спроси, согласна я или нет. А не тыкай, понимаешь ли, зубочисткой своей на предмет твердости…
И пока я говорила, у визитера бровь медленно ползла вверх, а у агентши ответственной за нянечек так же медленно падало давление. Бледная как полотно, она пыталась на знаках что-то объяснить, что именно я не видела и видеть не собиралась, пока все-все не выскажу. А потому весьма удивилась, когда остальные претендентки выскочили за дверь, а с виду робкая мадам Турри выпрыгнула из-за стола, одной рукой схватила меня за шиворот, второй закрыла рот.
- Простите, ваше превосходительство!
- Не прощу. Кто это? – ледяным тоном поинтересовался задохлик.
- Это?.. – Секундная заминка и агентша, что за три недели выучила мою анкету на зубок, вдруг заявила: - А я не знаю. Право слово вижу в первый раз!
Мои глаза явно стали больше, а дыхание и вовсе оборвалось, когда я услышала последующую ложь:
- Эта хамка, простите за прямоту, явно из деревни пожаловала… пробралась в мой кабинет… И подсунула анкету!
- Так значит прошла мимо вооруженной охраны? Предварительно получив форму нянечек вашего агентства? Вот это наглость! – сыронизировал гость и обратился ко мне, в очередной раз, ткнув в мою грудь фигурным набалдашником тросточки: - И как же вас зовут, хамочка?
- Никак! Она уже уходит. Охрана… - возопила мадам предательница-кадров и была оборвана моим локтем. Прям под дых, чтоб неповадно было.
Она мягко шлепнулась на стул, я же представилась некоторым желтоглазым.
- Я Ося из Ллося. – Тросточка гостя приятно хрустнула в моих руках и разлетелась на щепки. - А ты, хиляк, сейчас поплатишься за хамочку!
- Сомневаюсь, - улыбнулся он, в оскале показав увеличенные клыки.
- Святые угодники… - шепнула я.
И палица, выуженная из-под формы, с тихим «хрясь» упала на Турри.
***
С магами в нашем добром королевстве законодательно приказано не связываться. Осененные божественной искрой они и без того физически слабы, а после подавления восстаний в кланах двуликих еще и потрепаны. С двуликими строго настрого воспрещено спорить. Ибо можно остаться не только покусанным, но так же разодранным и немного поеденным. К слову с покусанными и как не редко бывает, одержимыми зверем настоятельно не рекомендуют сталкиваться взглядами. А самых буйных из них, красной тростью отмеченных, вовсе просят обходить.
Мне повезло нарушить все пункты личной безопасности граждан Дагатии, в том числе и закон о неприкосновенности чужого имущества. Задохлик он же граф Лофре и многоуважаемый оружейный мастер Вардо Регген оказался покусанным и ныне одержимым магом, а еще мстительной сволочью не простившей мне тросточки. Именно это нарушение судья и двое присяжных посчитали, как недопустимое и в высшей мере наказуемое. По прошествии недолгого совещания они обязали меня в течение полугода добросовестно отработать у графа стоимость обычной палки с набалдашником и наконечником.
