«Небываемое бывает» – слова, которые российский царь Пётр Первый приказал выбить на памятной медали, выпущенной по случаю взятия русскими войсками шведской крепости Ниеншанц 02 мая 1703 года. С падением этой крепости, России стала принадлежать вся Нева – от истока до устья.
Вскоре к побережью подошла эскадра шведского адмирала Нумерса, который не знал о падении Ниеншанца и намеревался войти в Неву. Но по причине низкой воды временно встал на якорь. Два корабля с наименьшей осадкой – десяти пушечный бот «Гедан» и восьми пушечная шнява «Астриль» – подошли к самому устью Невы.
Пётр I посадил на тридцать лодок солдат-преображенцев, приказав им взять на абордаж шведские корабли. И это им удалось. «Флотилия» из тринадцати с пехотинцами, которыми командовал сам Пётр, захватила «Астриль», а солдаты на семнадцати лодках под командованием Александра Меншикова взяли в плен сам «Гедан».
В основу книги положены морские легенды балтийских флотоводцев, переданные автору его хорошим другом Евгением Павлюченко.
События, о которых пойдёт далее речь, если и имели место быть, то произошли они очень давно. Даже не так. Данная история приключилась очень-очень-очень давно. Три века тому назад. В те самые времена, когда Россией правил Пётр I (Пётр Алексеевич) – последний царь всея Руси и первый Император Всероссийский. Тот самый Пётр Великий, развернувший масштабные реформы российского государства и общественного уклада. Одним из главных достижений которого стало расширение территорий России, как на Западе (Прибалтийский регион), на Юге (Турецкая война, Каспийский поход), так и на Востоке (экспедиция Бухгольца, с основанием в устье рек Омь и Иртыш, Омской крепости).
При этом повествовать книги будет вовсе не о Руси или Российской империи. Действие развернётся вдали от русских земель, в нейтральных водах Балтийского моря, а также у берегов Дании, Швеции, Голландии и Курляндии.
Итак, летом далёкого 1716 года, русская эскадра, из семнадцати кораблей, трёх фрегатов, трёх шняв и сорока пяти галер, прибыла в датский город Копенгаген, дабы именно оттуда, вместе с датским флотом начать военные действия против шведов, флот которых заперся в бухте Карскрона. Туда же, в Копенгаген, пришла и английская эскадра под командованием адмирала Нориса, состоящая из шестнадцати кораблей, трёх фрегатов и трёх шняв. Несколько позже к вышеозначенным эскадрам присоединилась и голландская флотилия из двадцати пяти судов.
Пятого августа того же года, когда все эскадры были уже в сборе, на русском флагманском корабле «Ингерманланд» был поднят российский царский штандарт, которому салютовали все суда и крепость города Копенгагена.
Копенгаген начала восемнадцатого века – это типичный европейский город с узкими улицами. Большинство зданий построены таким образом, что верхние этажи выступают над нижними. Расстояние между верхними этажами порой настолько мало, что можно перешагнуть с крыши одного здания на крышу другого. На нижних этажах, как правило, находились торговые лавки и магазины. В городе отсутствует уличное освещение и канализация. Мусор и отходы выбрасываются в соответствующие ямы. Загрязнённость средневековых городов, в том числе и Копенгагена, являлась причиной постоянного неприятного запаха гниющего мусора. Немудрено, что городское население часто болело опасными инфекционными заболеваниями, как и в любом ином типичном средневековом городе.
Центральная часть Копенгагена обнесена крепостной стеной. Судьбу города решает городской совет. Горожане выбирают членов городского совета, мэра, бургомистра. В городе действует суд. На совете назначают налоги и распределяют денежные средства, которые хранятся в городской казне. Ими управляет казначей. В городе имеется полиция. Полицейские имеют полномочия войти в жилище любого горожанина и произвести там обыск, но непременно в присутствии бургомистра.
Название города Копенгаген, состоящее из слов: «кёбен» – торговля и «хавен» – гавань, говорит само за себя. В гавани Копенгагена в любую пору полно пришвартовавшихся к пристани торговых и военных судов. К одна тысяча семьсот шестнадцатому году город только-только начал отходить от последствий бесконечных неудачных войн со Швецией, нанёсших городу значительный ущерб, а так же от эпидемии бубонной чумы (1711 г.), унёсшей около шестидесяти тысяч граждан Копенгагена. Постепенно начала налаживаться торговля, оживали морские пути.
Что же касаемо августа одна тысяча семьсот шестнадцатого года, когда в гавань пожаловало несколько военных эскадр, то морское побережье в буквальном смысле ломилось от разномастных торговых и военных шхун, кораблей, галер, полугалер, скампавеев, бригантин. Качаясь в прибрежных водах, огромные суда, стояли друг от друга так близко, что их борта тёрлись друг о друга. В самом Копенгагене и его окрестностях наблюдалась примерно та же картина. На очень узких городских улицах и площадях было непривычно многолюдно. От разночинного и многоязычного морского люда, кое-где просто яблоку некуда было упасть. Все таверны, харчевни, трактиры и прочие питейные заведения были под завязку набиты подвыпившими, а порой и прилично перебравшими матросами. Повсюду слышалась разнородная речь. Англичане, датчане, голландцы – все перемешались в один общий шум. Моряки орали свои песни. Бородатые морские волки обнимались и братались с представителями иных держав. А впрочем, после жарких споров на морские темы, кое-кто из них, бывало, хватал союзника за грудки и откровенно бил тому морду. Под пивной и винный градус, каждый желал продемонстрировать свою силу и удаль. Там где пили, там же играли в карты, бросали кости, на спор заключались самые безумные пари – его величество Азарт и госпожа Фортуна правили нынче балом.
